Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
— Чего несешь? Каких многих? — Блондинка, которая не понимала причины моего радостного настроения, злилась все больше.
— Если ты, Корделия, не заметила, то вокруг этого остроухого полно адепток. Что, к каждой будешь подбегать и угрожать? — вопросила я. При этом была сама любезность. Такая любезность, которая в секунду довела блондинку до состояния «Убью. И плевать на двадцать лет рудников». Но я решила, что если уж быть милой, то до самого конца (лучше, конечно, не своего, но уж как получится), и добавила: — Хотя, судя по всему, ты ни на что другое не способна. Ведь привлечь внимание Варлока ни красотой, ни грацией ты не в состоянии.
Корделия сдерживалась из последних сил, ее пальцы уже искрили от магии. И я только ждала того момента, когда та сорвется. Тогда сработают охранные чары, которые всегда накладывают на зал, дабы избежать его разрушения. В прошлый раз, помнится, адептов, решивших попрактиковать боевые арканы, выносили отсюда в виде ледяных статуй.
— С другими я тоже разберусь…
Договорить она не успела, ее перебил крик со сцены, на который я невольно обернулась:
— Готовы повеселиться? Я не слышу. Громче!
«Да!» грянуло со всех сторон, а адепт, наконец справившись с заклинанием рупора, отважился на длинную фразу:
— Ну что же, надеюсь, в ваших жилах течет не вода, а огонь, господа маги! И вы готовы его выпустить наружу. Потому что сейчас мы приглашаем на эту сцену самых отчаянных парней и девушек. Сегодня боевая магия, — кивок в сторону Стрелы, который оказался рядом со сценой — его рыжая макушка была видна издалека, — прости, брат, но под запретом. Но это не повод отменять сражение. Да начнется танцевальная битва!
Последние его слова потонули в радостном крике толпы.
Я обернулась к Корделии и увидела, как по ее лицу кляксой растекается довольная улыбка, в глазах зажигается огонь. Такой обычно бывает, когда в голову, набитую опилками, молнией ударяет «гениальная» мысль.
— Говоришь, у меня недостаточно грации и красоты, чтобы привлечь к себе внимание? — прошипела змеей Корделия. — Это мы еще посмотрим. Хотя… — Она презрительно сморщила нос. — У тебя кишка тонка вообще выйти в круг, бледная моль. Ты только и умеешь, что прятаться за подол своей подружки Алекс. А сама ты никто и звать тебя никак. Что только Варлок в тебе нашел?
Из ее руки вверх устремился луч света.
— Я желаю участвовать. — Крик разнесся под сводами зала, привлекая внимание.
На блондинку сразу же начали оборачиваться. Кто-то отступил, чтобы лучше разглядеть ту, что сделала столь смелое заявление.
Фальме — танец в кругу — развлечение кабаков. Традиция, что зародилась в трактирах, а не на блестящем от воска паркете. О ней адепты никогда не забывали. Просто при ректоре не упоминали. А эйр Ортридж делал вид, что не в курсе, чем сменяются каждый год светские танцы с его уходом из зала.
Проникновенно отозвалась гитара — неизменная спутница фальме. Кто-то из зрителей первым вскинул вверх кулак, вспыхнувший в сумраке факелом. Потом еще и еще.
Корделия стояла посреди круга. С гордо вскинутой головой и прямой спиной. Как вольная дочь степей, которая не боится никого и ничего. Ее взгляд в мою сторону был полон превосходства и презрения.
— И кто же бросит вызов нашей красавице! — прозвучал голос со сцены.
Краем глаза я увидела Алекс. Она спешила ко мне. Наверняка, как думала подруга, на выручку. Я уже видела, как в ее ладони зарождается свет. Еще миг, и она бы крикнула «я».
— Круг!
— Круг!
— Круг!
В едином крике скандировала толпа, толкая на безумство.
Какая-то часть меня, еще не поддавшаяся действию зелья, шептала, что нужно оставить все как есть. Что нужно опустить взгляд и плечи, сыграть тихую покорность и испуг и уйти. Позволить Алекс занять мое место. Опять прикрыть меня, спрятать в своей тени.
Но настоящая я хотела другого. В крови бурлили жажда жизни и веселья, злость и желание быть свободной. И да, самодовольная избалованная Корделия меня бесила. Неимоверно.
Может, именно поэтому, когда под ноги мне прилетел презрительный плевок от Корделии, когда Алекс уже заносила руку, я ударила в потолок лучом света, опередив подругу на сотую долю секунды.
— Я принимаю вызов.
Наградой мне была глумливая улыбка и ехидное:
— Готовься к позору, моль. Ты пойдешь домой голой.
А затем весь зал смолк. Наполнился ожиданием, предвкушением, азартом. Ушлый Йонок, приняв последние ставки, нахлобучил на голову полную форинтов шляпу и, как и остальные, впился глазами в круг. Туда, где стояли я и Корделия.
Фальме — танец, рожденный в крови западных кочевников, замешенный на отчаянии и любви, танец дорог, кабаков и трактиров. Он дробил тишину стуком каблуков, врывался в сердца зрителей рваным гитарным ритмом и веером ярких юбок. Гипнотизировал поворотами кистей и плавностью линий.
Некоторые говорили, что фальме невозможен без веера, а обязательный атрибут танцовщицы — мантилья с гребнем. Чушь полная. Как говорила четвертая жена дяди Морриса, фальме — это танец души. Для него даже каблуки, которыми выбивают дробь, не обязательны, если ты умеешь танцевать сердцем.
Глядя на Корделию, горделивую, уверенную в себе, многие наверняка думали, что эта-то красавица заткнет за пояс если не любую в зале, то уж точно многих. А меня — адептку, за которой закрепился статус тихони, — и подавно.
— Красотка, покажи, на что ты способна!
— Оставь ее без платья, Кор!
Со всех сторон слышались одобрительные выкрики.
Зазвучали первые гитарные аккорды, и Корделия, поймав ритм, чуть подняла подол платья одной рукой, чтобы ее ноги были видны до колен. Перестук каблуков легко влился в музыку.
Чисто. Технично. И без души. Так, словно Корделия брала уроки у какого-нибудь учителя танцев, а потом, как прилежная ученица, демонстрировала усвоенный материал: вот тут должен быть поворот, вот через столько счетов наклон корпуса, а в конце откинуть голову и взмахнуть рукой.
Закончилась ее партия. Я почувствовала на себе еще один насмешливый взгляд блондинки.
Быстро убрав пятно от пунша с платья заклинанием чистки, я приготовилась. Подол задирать мне было не нужно: юбка и так была всего лишь чуть ниже колен. Зато обе руки оказались свободны.
Я не танцевала фальме, казалось, целую вечность. Лет семь — так точно. После того, как четвертая жена дяди Сабина покинула наш дом. Мачеха была танцовщицей. Моррис встретил ее в каком-то кабаке, где она дробью своих каблуков походя разбивала сердца. Ветреная роковая красавица, у которой не было ничего и никого. Хотя насчет «никого» я погорячилась. Имелся призрак Йоко, коего она благополучно оставила у нас, бросив дядю.
Но те два года, что Сабина жила в семействе Росс, запомнились мне экспрессивными выяснениями отношений, битьем статуй в невообразимых количествах и бурными раскаяниями Морриса. Мачеха была огнем, факелом, который тухнет от рутины. Она обожала танцевать. Страстно. Поэтому дядя даже комнату, где до этого была библиотека, переделал под танцкласс для Сабины.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
