Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
Поняв главное и отмахнувшись от мелочей, коллежский и титулярный советники поднялись на борт. Катер ухнул и отчалил. В Братский острог еще днем полетела телеграмма: обеспечить проход корабля, который везет офицеров-топографов в Енисейскую губернию.
Началось плавание. Люди сгрудились в тесном трюме катера. Лыков, Азвестопуло, Самохвалов, Аулин и командир разведчиков штабс-капитан Чегодаев старались держаться на палубе, но дым из трубы загнал их внутрь. Они заняли каюту командующего. Алексей Николаевич обнаружил под кроватью ящик пива и бесцеремонно вытащил его наружу. Иркутяне сначала стеснялись, но когда увидели, как питерцы истребляют запасы генерала от инфантерии, присоединились. К Братскому Острогу пиво закончилось. Лыков приказал остановить пароход. Вдвоем с Чегодаевым они сбегали в лавку и притащили полведра водки и три дюжины венского. Алексей Николаевич пояснил:
— Это для конспирации. Общеизвестно, как лопают военные топографы. Если бы мы не запаслись выпивкой, противник заподозрил бы подвох.
Все, начиная с Лыкова, немного нервничали, и алкогольные напитки шли хорошо.
Плавание продолжилось без приключений. К вечеру «Орел» достиг того места, где Илим впадает в Ангару. Капитан предложил встать на ночевку: плыть в темноте по узкой таежной реке было небезопасно. Коллежский советник согласился. Кораблик причалил к песчаному берегу. Обитатели трюма с удовольствием размяли затекшие члены. Жечь костры Лыков запретил. Начальству сготовили горячую пищу на камбузе, а нижние чины довольствовались чаем с булками. Едва начало светать, экспедиция снова двинулась в путь. «Орлу» повезло: только что прошли дожди, уровень воды в Илиме поднялся, и катер двигался без остановок. На реке не встретилось ни паузка, ни завалящей лодки. Из-за встречного течения экспедиция прибыла в городок лишь около трех часов пополудни. Горсть домов раскинулась на правом берегу, чуть меньше — на левом. По улицам ходили гуси и обыватели. И те, и другие с удивлением глядели на редкое и неожиданное зрелище.
Только сходня полетела на берег, как по ней стали сбегать ловкие подтянутые разведчики. Азвестопуло заранее раздал отделенным листки с обозначением домов. Пять групп, не мешкая, приступили к арестам. Стрелков усилили жандармы с сыщиками. Лыков лично возглавил три отделения, которые очищали Суворкино. Азвестопуло взял себе Протасовку. Самохвалов захватывал паспортный стол и караван-сарай. Аулин прижал урядника с городовым старостой. Чегодаев с фельдфебелем стояли посреди базарной площади и наблюдали. Связисты остались на катере и настраивали свой диковинный аппарат.
Ошарашенные номеранты оказались не готовы к нападению. Одни гуляли по выпасам, другие пили пиво в лавочке, человек двадцать сидели в синематографе. Все они попались сразу и не оказали сопротивления. В караван-сарае случилась короткая сшибка. Татары успели запереться и пустили в окна несколько зарядов. Ротмистр тут же скомандовал:
— С колена… пачку… беглый… огонь!
Стрелки выпустили по обойме, и уцелевшие сдались. Трое туземцев были убиты наповал, пятеро получили ранения.
Второй инцидент произошел на заимке Суворкино. Два постояльца увидели солдат и бросились в тайгу. Чегодаев заметил это раньше коллежского советника и приказал своему фельдфебелю:
— Сними их.
Тот вскинул винтовку, прицелился и двумя выстрелами положил обоих. Потом оказалось, что это были Блонский и Леймер, поляки из банды «Червоный Круль», сбежавшие из Минусинска.
Увидев мгновенную расправу, другие постояльцы Суворкина подняли руки. Шесть охранников притона первыми подали пример.
В третий раз пришлось применить оружие в Протасовке, в доме, где проживали пятеро дашнаков. Один из них выстрелил из револьвера в жандармского унтер-офицера. Солдаты рассердились и закололи всех штыками.
Уже через час Лыков в избе городового старосты подводил итоги. Арестная команда отделалась незначительными потерями. Были легко ранены два стрелка и жандармский унтер. Их перевязали и посадили на корабль; жизни людей ничего не угрожало.
Обитатели санатории понесли более значительные потери. Десять из них были убиты, еще двое умерли к вечеру от ран. В плен попали пятьдесят восемь человек. Лыков присоединил к арестованным всю правящую головку Илимска, включая станового пристава Амеросова.
Несколько самых бойких постояльцев все же успели скрыться в тайге. Но коллежский советник предусмотрел это. Для того он и прихватил искровой телеграф! Азбукой Морзе сообщение о беглецах полетело в Иркутск. По условиям местности ребята могли уйти лишь в Киренск или Братский острог. И там, и там уже стояли кордоны. Иркутск обычным телеграфом известит их, и беглецам хана.
В целом операция по уничтожению притона прошла успешно. Переночевав, каратели поутру двинулись на Братский. Пришлось реквизировать всех лошадей в округе. Беглых связали попарно и усадили на возы. Разведывательная команда охраняла пленников. Питерцы с Чегодаевым ехали в тарантасе во главе колонны. Самохвалов с иркутскими сыщиками остались довершать разгром: делать повальный обыск, сочинять протоколы, реквизировать вещественные доказательства.
Лыков с Азвестопуло вернулись в Иркутск победителями. Их принял генерал-губернатор и с любопытством расспросил «демона» о его внедрении в банду. Алексей Николаевич телеграфировал в Петербург Курлову с Зотовым и сообщил предварительные результаты. Дело было сделано: номера для беглых уничтожены, их содержатели и постояльцы арестованы. Попалось много опасных преступников, объявленных в розыск. Захвачены паспортный стол, бухгалтерия и архив, что позволяло выявить сообщников предприятия.
В Иркутске продолжались облавы. В гостинице «Марсель», известном притоне, взяли Африканта Силина, побег которого и вызвал командировку Лыкова в Сибирь. А в чаевой Кабахидзе сыщики обнаружили бывшего письмоводителя из Туруханска Мелентия Непогодьева. Заперли даже самого Ононашвили, хотя Алексей Николаевич был против этого. Однако генерал-губернатор настоял.
Лыков лично пришел арестовывать главаря кавказцев. С ним были Азвестопуло, Аулин и надзиратель Франчук. Нико узнал Сергея и презрительно скривился. Тот взял грозного хозяина за шкирку и пинком выкинул в соседнюю комнату. Сыщики начали обыск. Лыков открыл бюро, вытащил оттуда толстую пачку банкнот и принялся раскладывать их на три кучки. В каждой выходило по нескольку сотен. Иркутяне с недоумением наблюдали. Разделив деньги, коллежский советник вручил их каждому из сыщиков со словами:
— Это вам премия от Николая Соломоныча.
— А он того… прокурору жалобу подаст… — робко сказал Франчук, не принимая купюр.
— Вот я ему подам!
Бернарда Яковлевича смущало другое:
— А вы себя обошли.
— У него лесное имение в Костромской губернии, ему не требуется, — пояснил Азвестопуло, деловито засовывая свою долю в портмоне.
— Тогда того…
Через неделю «ночного губернатора» отпустили на волю. Улик против него, как и ожидал Лыков, не нашлось. Но удар нанесли чувствительный. Грабительская организация сибирских кавказцев объединила множество беглых. Десятки их вновь угодили на нары. Тюремный замок, и без того всегда переполненный, теперь трещал по швам.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
