Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
Следующая группа снимков была сделана во время второго визита в Анджелфилд, когда мне не повезло с погодой. Здесь я увидела лишь непонятные сочетания расплывчатых пятен. Моя память сохранила красивый серебристый налет на темных тенях предметов и плывущий кисейными слоями туман, дополняемый облачками пара из моего рта, но фотокамера ничего подобного не зафиксировала. В тусклых пятнах на снимках невозможно было угадать камень, стену, дерево или куст. Просмотрев с полдюжины таких фото, я сунула всю пачку в карман джемпера и поспешила в библиотеку: пришел вызов на очередное свидание с мисс Винтер.
Посреди ее рассказа возникла внезапная пауза. Я, как обычно, находилась между сном и явью, в мире ее близнецового детства, занося в память звуки ее голоса. В какой-то момент я уловила изменение интонации, однако не сразу поняла, что это был обращенный ко мне вопрос. Тогда-то и возникла пауза.
— Что? — растерянно переспросила я.
— Я о вашем кармане, — повторила она. — Что у вас в кармане?
— А… это фотографии, — пробормотала я, еще не завершив переход от истории к реальности. — Снимки Анджелфилда.
К тому времени, когда я окончательно вернулась в реальный мир, фотографии были уже в руках мисс Винтер.
Сначала она, водрузив на нос очки, внимательно изучала каждую, пытаясь разгадать значение туманных пятен. Снимок следовал за снимком в сопровождении легких вздохов или пофыркиваний, которые, как и критически поджатые губы, указывали на то, что ее худшие ожидания полностью оправдываются. Затем она увеличила темп просмотра, здоровой рукой перебирая пачку и после беглого взгляда бросая фотографии на столик рядом с собой.
Как зачарованная, я наблюдала за этой горкой забракованных снимков, пополняемой с одинаково краткими интервалами. Они шлепались небрежно один на другой, скользили по глянцу и растекались на поверхности стола с характерным шелестящим звуком: «Чушь… чушь… чушь…»
И вдруг ритм нарушился. Мисс Винтер сидела, напряженно выпрямившись и вперив взор в одну из фотографий. «Наверно, увидела привидение», — подумала я. Выдержав долгую паузу и делая вид, что не замечает моего взгляда, она убрала фото в конец пачки и продолжила просмотр в прежнем темпе. Когда все остальные снимки переместились на столик и очередь вновь дошла до этого, она взглянула на него лишь мельком и отправила в общую кучу.
— Я бы ни за что не догадалась, что это Анджелфилд, — сказала она холодно, — но если вы так утверждаете…
Неловким движением она подцепила со столика бесформенную груду и протянула ее мне. Фотографии выскользнули из ее пальцев и рассыпались по полу.
— Моя рука. Извините, — проворчала она, когда я наклонилась, чтобы собрать снимки, однако я не была обманута этой уловкой.
Затем она продолжила свой рассказ с того места, где остановилась.
Позднее я еще раз просмотрела фотографии. Хотя, намеренно их уронив, она нарушила порядок, в котором они лежали на столике, мне не составило труда вычислить ту единственную, которая произвела на нее столь сильное впечатление. Среди этой однообразной серости явно выделялся только один снимок. Я присела на край постели, вспоминая момент, когда он был сделан: луч солнца, ненадолго прорвавшийся сквозь завесу туч и высветивший мальчика, который застыл по стойке «смирно», будто специально позируя перед фотокамерой и чувствуя, что стоит ему чуть-чуть шевельнуться, и непослушная каска сползет набекрень.
Что привлекло ее в этой фотографии? Я попыталась разглядеть детали заднего плана, но полуразрушенный дом представал лишь бесформенным серым пятном за правым плечом мальчика. Ближе к нему более-менее отчетливо виднелись только решетчатое ограждение стройки и уголок желтого запрещающего знака.
Может, ее заинтересовал сам мальчишка?
Я потратила полчаса на изучение фото, но так и не приблизилась к разгадке и в конце концов спрятала его в ту же книгу, где лежал снимок моей призрачной сестры: вспыхнувшая пустота в раме старинного зеркала.
За исключением этих эпизодов с фотографиями и воображаемым сожжением «Джен Эйр», мало что прорывалось извне под опустившийся на меня плотный покров истории мисс Винтер.
Да, помнится, был еще кот. Быстро усвоив, что я не соблюдаю никакого суточного режима, он мог в любое время поскрестись в мою дверь в твердой уверенности, что здесь его примут, погладят и угостят остатками рыбы или яичницы. Он завел привычку сидеть на моем столе, наблюдая за тем, как я работаю. Я могла часами не отрываться от записей, блуждая в темном лабиринте истории Виды Винтер, но при этом меня ни на секунду не покидало ощущение его присутствия рядом, а когда я совсем уже забывала себя, именно кошачий взгляд проникал в лабиринт и оказывался той путеводной нитью, которая помогала мне вернуться в свою комнату, к моим карандашам, листам бумаги и точилке. Иногда кот спал на моей постели, и я держала шторы приоткрытыми, чтобы он, проснувшись ночью, мог посидеть на подоконнике, наблюдая за таинственными движениями во тьме, неразличимыми для человеческого глаза.
И это все. Кроме упомянутых событий, мне больше нечего вспомнить. Все остальное — это бесконечные сумерки и история.
КРУШЕНИЕ
Изабелла исчезла. Эстер исчезла. Чарли исчез. Теперь мисс Винтер поведала мне о новых потерях.
* * *
Я сидела на чердаке, привалившись спиной к скрипучей перегородке. Я наваливалась на нее изо всех сил, а потом отпускала. Перегородка скрипела и прогибалась. Снова и снова. Я искушала судьбу. Интересно, думала я, что случится, если упадет эта стенка? Рухнет ли вслед за ней вся крыша? А перекрытия ниже? Я представляла себе массу черепицы и стропил, пробивающую полы и уносящую вниз кровати и прочую мебель, как во время землетрясения. А что будет потом? Как далеко зайдет это падение и где оно остановится? Я раскачивала стенку, дразнила ее, провоцировала на падение, но она не падала. Меня удивляла такая стойкость в мертвой, насквозь прогнившей стене.
В другой раз я проснулась среди ночи от какого-то звука. Он уже угас, но я продолжала всем телом ощущать его отголоски. Я выскочила из постели и помчалась на лестницу. Эммелина следовала по пятам за мной.
Мы выскочили на галерею одновременно с появлением Джона, который спал на кухне и также был разбужен странным звуком. Вот что мы увидели: в центре холла стояла Миссиз в ночной рубашке и смотрела вверх. У ее ног лежал большой камень, а в потолке над ее головой зияла дыра. В воздухе висело густое облако пыли. Клубы ее кружились, частью поднимаясь, частью опускаясь, словно не могли определиться, где им осесть и оседать ли вообще. Куски штукатурки и дерева продолжали сыпаться сверху со звуком, напоминающим дробный топот мышиных лапок; я чувствовала, как Эммелина позади меня подпрыгивает всякий раз, когда кирпич или доска обрушивались на потолок над нашими головами.
Каменные ступени были холодными, а щепки и острые осколки кирпичей впивались в босые пятки, когда я спускалась по лестнице. В эпицентре этого разгрома, окутанная клубами пыли, стояла Миссиз, похожая на привидение. Пыльно-серые волосы, пыльно-серые руки и лицо, пыльно-серые складки ее длинной ночной рубашки. Она стояла неподвижно и смотрела вверх. Я стала рядом с ней и взглянула туда же. Мы видели дыру в потолке, а над ней еще одну такую же и еще одну этажом выше. Мы видели клочья обоев в спальне второго этажа, голую обрешетку на третьем и бледно-серые стены в мансарде. А над всем этим, прямо над нашими головами, мы видели дыру в крыше и ночное небо. Звезд видно не было.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
