— Слир? — Девушку охватил гнев, граничащий с ненавистью.
Почему? Что она сделала данмерке, чем заслужила смерть от ее руки? Ведь она защищала ее. Следовало ожидать благодарности, а не яда.
И все же наказание…
— Не говори, не надо! — Тоэл откинулся на спинку кресла, очевидно прочитав все мысли Аннаиг по ее лицу.
— Она просто боится.
— Ты хочешь сказать, ревнует? Завидует твоему успеху?
— Наверное, да, — вздохнула девушка. — И еще она, как мне кажется, не только боится, что потеряет свое положение здесь. Она также хочет вашего… внимания.
— Вот это да! — улыбнулся лорд. — Когда я дарую внимание, то не забываю об этом так быстро.
— Что вы хотите сказать?
Он закатил глаза.
— Ты и в самом деле такая наивная? Ты ничего не знаешь?
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Тогда подумай хорошенько. Как, по-твоему, ты попала в поле моего зрения? Как ты считаешь, почему мне с такой легкостью удалось проломить внешнюю защиту Куиджн? Задумайся — почему Слир так отчаянно сражалась, стараясь защитить тебя?
— Она предала Куиджн?
— Да. В этом она видела надежду на возвышение. Я благодарен ей. Ее положение на моей кухне значительно выше того, что она имела у Куиджн. Но она уже получила все, что заслужила. У нее слишком высокое самомнение, но не хватает таланта. А у тебя — сколько угодно таланта, зато напрочь отсутствует желание самоутвердиться.
«Вот уж нет, — подумала Аннаиг. — Я очень хочу самоутвердиться, уничтожив ваш проклятый Умбриэль, уничтожить всех вас…»
Тут же девушка себя одернула: а сможет ли она хладнокровно убить простых обитателей Умбриэля? Но, вспомнив опустошенный Лилмот, твердо ответила: смогу.
Тогда почему бы ей не пересилить себя и не разрешить Тоэлу казнить Слир? В конце концов, серокожая желала ее смерти, исподтишка накормила отравой… А из-за кого погибли работники кухни Куиджн? Разве не из-за ее предательства? Вне всякого сомнения, Слир заслуживала жестокого наказания.
Но с другой стороны, уверенности не было. Они дружили довольно долго, делились самым сокровенным, помогали друг другу…
— Пощадите ее, — едва слышно попросила Аннаиг. — Пожалуйста.
— И оставить в том же положении? — нахмурился Тоэл. — Она все так же останется твоей помощницей? Почему ты уверена, что она не попытается еще раз?
«Чтобы я лишний раз попала сюда?»
— Она не попытается.
Он хмыкнул.
— В тебе нет ни капли мстительности. Думаю, ты в силах достичь очень высокого положения. Вероятно, выше моего. Но ты не способна на жесткость и не можешь сделать то, что должно быть сделано.
Тоэл щелкнул пальцами, и один из охранников втолкнул в двери Слир. Ее красные глаза были наполнены страданием.
— Что с тобой стряслось? — шагнула она к Аннаиг. — Я ничего не понимаю…
— Я думала, что мы друзья, — ответила девушка.
— Я тоже! — воскликнула Слир. — И я так думаю…
— Замечательно! И как трогательно! — усмехнулся Тоэл. — А теперь слушайте меня. Обе. Аннаиг, возможно, и не сумасшедшая, но весьма любопытная натура. Она дает возможность нашей кухне опережать другие, а потому я не потерплю никакой угрозы ее жизни. Если вдруг она поскользнется, упадет и разобьет голову, то ты, Слир, погибнешь самой ужасной смертью, какую я только буду в состоянии придумать. А я уверен, ты слыхала многое обо мне. Даже если окажется, что сюда заявился сам Умбра и толкнул ее — меня это не волнует, все равно ты будешь жестоко наказана и умрешь. Ты живешь, пока жива она. Понятно?
Слир согнулась в низком поклоне.
— Да, повар, — пробормотала она. — Я все поняла.
— Вот и отлично. — Тоэл повернулся к слуге, застывшему в углу. — Когда Аннаиг почувствует в себе достаточно сил, чтобы встать, принесешь ей одежду и проводишь до комнаты.
— А эту? — Охранник ткнул пальцем в Слир.
— Она проявила рвение, — задумчиво произнес лорд. — Глупое и бессмысленное, но тем не менее… Пускай она помоется, и приведешь ее в мои покои.
В глазах серокожей промелькнуло недоверие, но тут же губы искривились в торжествующей усмешке.
«Молаг Бал вас всех побери! — подумала Аннаиг — Я все-таки вырвусь с этого острова!»
Глава девятая
Аннаиг чувствовал а себя еще очень слабой — сказывалось сильнейшее отравление. Но тем не менее она настояла на том, чтобы отправиться ночевать в собственную комнату, и слуги Тоэла не посмели перечить ее желанию. Слир так и не вернулась, за что девушка была ей весьма и весьма благодарна.
Той ночью она написала коротенькое послание для Светло-Глаза на том же тайном языке, который знали только она и аргонианин.
«Глаз! Я рада, что ты жив. У меня есть то, что нам нужно. Я готова уходить. Когда и где мы встретимся? Целую».
На следующий день, рано утром, еще пошатываясь от усталости, с бледным лицом и дрожащими руками, она отправилась в кладовую. Скроу уже ждал ее там, на этот раз — женщина.
— Что ты принесла? — спросила Аннаиг.
— Побеги тенду, — прохрипела скроу. — Спинки острозубок. Желуди пыльника…
Рабочие кладовой ненадолго задержались около них, с любопытством заглядывая в корзину, а потом разошлись по своим делам. Очевидно, подумали, что если один из поваров явился выполнять их работу, то не стоит вмешиваться.
Удостоверившись, что никто за ними не следит, девушка сунула скроу записку.
— В следующий раз мне нужен перламутр, — громко сказала она и добавила вполголоса: — Ты меня поняла?
— Да, госпожа, — ответила женщина.
— Вот и хорошо. — Аннаиг повернулась, чтобы покинуть площадку.
Она отправилась на кухню, чтобы приготовить блюдо для лорда Иррела — в этот день он прислал только один заказ, — а потом вернулась к чанам для винных деревьев. Без всяких колебаний она составила снадобье для полета и разлила его в восемь пузырьков: четыре рассовала по карманам, а остальные припрятала по разным сундукам. При этом она не чувствовала страха, будто действовала во сне или словно недавнее отравление сделало ее неуязвимой.
С того дня Аннаиг стала на кухне не такой заметной, как раньше. Тоэл вообще не разговаривал с нею, Слир держалась отчужденно, и лишь изредка девушка ловила на себе взгляды серокожей, как ни странно, презрительные.
Но разве это имело какое-нибудь значение? Следующую ночь она снова проспала в уединении, а наутро получила ответ от Светло-Глаза.
«Сегодня в полночь. Встретимся около складов».
Что-то ударило его в пятки. Колени Аттребуса подломились, и он рухнул ничком, уткнувшись лицом в густое покрывало желтых полевых цветов, смердящих хуже хорька. Он и Сул лежали на склоне холма, густо заросшего разнотравьем. Кое-где торчали деревья со скрученными стволами и кронами, напоминавшими шляпки грибов.
