Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Через интернет-банк я делаю то единственное, что мне приходит в голову, – несколькими кликами перевожу деньги на накопительный счет. Решаю, что приму решение позже. Однако есть одно дело, которое не терпит отлагательств – нужно поблагодарить того доброго человека. Я понятия не имею, как благодарят за такие подарки, но для начала покупаю в супермаркете открытку. Внутри я пишу, стараясь выводить буквы как можно красивее, чернильной ручкой, которую мне одолжила кассирша. Мне кажется, неплохо было бы объяснить, куда пойдут деньги, но я этого не делаю, поскольку сама толком не знаю. Надпись получается короткая, почерк у меня такой же по-детски неуклюжий, как и всегда. Как бы я ни старалась, у меня не выходит писать красиво. Моя открытка с благодарностью выглядит как издевательство – и по форме, и по отношению к сумме.
В конце я пишу свое имя и имя Ивана. Рисую сердечко. Тут же раскаиваюсь. Открытка выглядит так, словно ее написал десятилетний ребенок. Мне стыдно, когда я кладу ее в конверт, пишу адрес фирмы того доброго человека, наклеиваю почтовую марку и кладу конверт в почтовый ящик на выходе из супермаркета. Только пройдя полпути до дома, я вдруг понимаю, что самое лучшее, что я могу сделать, – это передать деньги в Сердечно-легочный фонд. Таким образом они пойдут не на меня, а на что-то другое. Таким образом они будут способствовать научным исследованиям, чтобы меньше людей постигла та же судьба, которая постигла тебя. Почему я сразу об этом не подумала? Почему не написала об этом в своей благодарственной открытке?
* * *
Подруги говорят, что я должна позволить себе жить в свое удовольствие, и я знаю: они имеют в виду, что я должна больше времени проводить без Ивана. Мне следовало бы чаще приглашать няню, чаще куда-нибудь выходить, чаще участвовать во всяких вечерних мероприятиях, чаще делать что-либо без Ивана. «Ты становишься лучше в своей родительской роли, когда делаешь что-то для себя», – говорят они, используя яркие образы, чтобы это проиллюстрировать. Самая распространенная метафора – кислородная маска в самолете. Взрослый должен сначала позаботиться о себе, чтобы потом спасти своего ребенка. Видимо, с родительской ролью то же самое. Когда ты в хорошем настроении, ты лучше как мама или папа. Делая что-то для себя, я автоматически делаю это для Ивана. Я знаю, что подруги хотят мне добра. Твои родители и мой психотерапевт говорят то же самое. Я должна чаще бывать вне дома. Я знаю, что должна, однако меня не покидает чувство, что это странно. Они правы по сути, но неправы в том, что касается моего ребенка. Они не знают его так, как я. Они думают о нас, как о любой другой обычной семье.
Каждый раз, получая приглашение на мероприятие, куда нельзя пойти с ребенком, я начинаю мысленно формулировать извинение. Иван немного приболел. К сожалению, именно на эти выходные мы уезжаем. Как раз в этот день к нам приезжает в гости моя мама. Я постараюсь прийти, но сейчас у меня проблемы, не с кем оставить ребенка. Посмотрим, удастся ли это организовать. Я сообщу, когда выясню, но в любом случае спасибо за приглашение.
Последнее вовсе не является ложью. С бабушкой, которая только что перенесла операцию на обоих бедрах и передвигается при помощи костылей, я не могу оставить маленького ребенка, которого нужно постоянно поднимать. Со второй бабушкой, которая перешла на новую работу и проводит большую часть года в командировках, все стало куда сложнее, чем раньше. А бабушку и дедушку со стороны папы, которые всегда с готовностью приходят на помощь, но уже и так сидят с Иваном один вечер в неделю, чтобы дать мне возможность поработать подольше, я не хочу нагружать дополнительными просьбами посидеть с ним. Однако главная причина в том, о чем я редко говорю со своими друзьями. Эта причина – сам Иван.
Иван более чувствителен к разлукам со мной, чем когда бы то ни было. Наши прощания в детском саду спустя девять месяцев с тех пор, как он туда пошел, по-прежнему остаются самыми душераздирающими моментами в нашей жизни. Те дни, когда он оставался там без отчаянного плача, не цеплялся бы судорожно за мои ноги, пока кто-нибудь из воспитателей не заберет его у меня, я могу сосчитать по пальцам одной руки. Каждое утро я иду на работу с чувством, что я предаю его, и каждый вечер стараюсь компенсировать свое предательство, будучи особенно внимательной, особенно ласковой, давая ему все то, что ему, как мне кажется, нужно. В этом уравнении у меня просто не поднимется рука отдать приоритет себе и собственному времени. У меня не получается объяснить свое чувство так, чтобы это не выглядело как моя проблема, моя слабость, мой заскок. Я заметила, какими глазами на меня смотрят, когда я пытаюсь это объяснить. Могу представить себе, что говорят мои подруги у меня за спиной. «Если бы она могла немножко расслабиться!» – так, мне думается, они говорят. Со временем мне стало проще использовать ложь и отговорки.
Но сегодня у одной из моих ближайших подруг сорокалетие. Мы знакомы с четырнадцати лет, и о своем юбилее она предупреждала за несколько месяцев. Сегодня вечером тетя Ивана переночует у нас, а я на всякий случай договорилась с подругой, что переночую у нее в гостевой комнате. Всю неделю я страдала и мучилась, то и дело собираясь все отменить. Я сомневалась, склоняясь то к одному, то к другому, но так и не приняла решения. И когда сегодня утром Иван удивил меня, с улыбкой помахав мне ручкой во дворе садика, и когда вскоре после этого моя сестра послала мне эсэмэску, что она с нетерпением ждет возможности пообщаться с Иваном, я восприняла это как добрый знак. Мне и вправду следует пойти на этот юбилей. Нанося макияж в туалете перед выходом из дома, я пью вино из бокала и слушаю музыку в телефоне. Из гостиной доносится смех Ивана, который играет с моей сестрой. Всю дорогу до дома моей подруги я почти бегу – и надеюсь в душе, что не окажусь первой.
Нет, я не первая. Квартира подруги переполнена народом, а новые гости все приходят и приходят. Я не успела увидеть всех, но те, кого я вижу, выглядят невероятно отдохнувшими. Полные радости жизни, свежие, не измотанные. Ни у кого нет мешков под глазами, куда ни глянь. В кухне стоят курильщики и общаются с курильщиками. По коридору то и дело пробегают хозяин с хозяйкой – к входной двери, чтобы впустить новых гостей. В гостиной танцуют под музыку, которую я не знаю, но предполагаю, что это самые свежие хиты последних лет. Я полностью сосредоточена на том, чтобы найти себе место, где присесть. Чувствую себя не настолько свободно, чтобы танцевать, а в толпу курильщиков на кухне вписаться не решаюсь.
Я отправляюсь в детскую комнату – крошечный уголок между прихожей и спальней хозяев, который по случаю праздника оснащен диско-шаром и временно поставленными туда стульями и креслами. Там есть свободный стул, и я сажусь рядом с небольшой группой людей. По крайней мере одного из них я знаю, и он скоро втягивает меня в разговор. Мы говорим об интровертах и экстравертах. Все участники группы утверждают, что они интроверты. Я им не верю, мне кажется, что они кокетничают, однако я не спорю. Себя я тоже отношу к интровертам. Мы приходим к выводу: тот факт, что мы собрались в самой уединенной комнате квартиры, говорит сам за себя. Характер разговора мне знаком, я участвовала в сотне подобных разговоров, однако это было очень давно. Внезапно все это кажется бессмысленным. У меня возникает ощущение, что все лишь притворяются, стараясь показаться умными друг перед другом, все только соглашаются, и никто не спорит. Никто не затрагивает по-настоящему важные темы. Раз за разом мои мысли переходят на другое, и я ловлю себя на том, что мне уже хочется домой. Ночевать в гостевой комнате у подруги мне не хочется. Я хочу спать рядом с Иваном. Но надо воспользоваться случаем. Идти домой еще рано. На часах еще нет одиннадцати. Одна из моих подруг заглядывает в комнату и спрашивает, налить ли мне еще. На самом деле я этого не хочу, но соглашаюсь. Вскоре она возвращается с целой бутылкой и говорит, что бутылка прекрасно может остаться и здесь. Ведь нам, похоже, так уютно здесь, в детской.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
