Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Март буйно заблеяла, когда очередная гончая полетела в поле. Реакция близняшек, по крайней мере, заверила меня в том, что, если мы все сегодня выживем, проблем с тем, чтобы Грач им понравился, не возникнет.
«Может, им не стоит на это смотреть?» – безмолвно спросила я Эмму, бросив на нее безумный взгляд.
Тетя ответила мне взглядом, не менее бешеным: «О, поверь мне, это бесполезно».
Снаружи раздался громкий скрип. Я снова повернулась к окну. Лозы замерли на месте от корней до верхушек; шипастые щупальца изгибались, деревенея, формируя густые, почти непроходимые заросли. Голова закружилась. Я оставила попытки высмотреть что-то во дворе и сконцентрировалась на внутренних ощущениях, пытаясь нащупать связь приворота между нами. Если бы с Грачом что-то случилось, я бы это почувствовала. Лозы не были мертвы, просто обездвижены. Что бы ни творилось снаружи, он делал это нарочно, не так ли?
Дверь кухни распахнулась, и по коридору застучали подошвы: я безошибочно узнала широкие шаги Грача. На мгновение закрыла глаза, справляясь с головокружением облегчения, захлестнувшим меня. Но этим ощущением я наслаждалась недолго.
– Он идет, – сообщил Грач с порога. – У нас мало времени.
Грудь его вздымалась тяжело, как кузнечные мехи, и волосы были так растрепаны, как будто он только что оказался посреди ветреной бури. Один из его рукавов был закатан; кухонное полотенце было неаккуратно обмотано вокруг запястья. Я постаралась не задумываться о том, что это значило – раньше он никогда не бинтовал раны. Может быть, он просто не хотел запачкать кровью ковер.
Мы с Эммой мрачно переглянулись.
– Можешь отвести близняшек в подвал? – спросила я.
Возможно, сейчас мы в последний раз видели друг друга живыми. От этого знания смотреть Эмме в глаза было не легче, чем смотреть на солнце. Она поклялась вырастить меня и уберечь от всех опасностей, а сейчас рисковала потерять по вине тех же сил, которые уже однажды разрушили наши жизни. Внезапно я поняла – с ужасающей ясностью, – что она не знала, сможет ли найти в себе силы снова подняться, если потеряет меня. В ту секунду передо мной стояли две Эммы – та, что меня вырастила, и другая, которую она от меня прятала, которую я почти не встречала раньше. Эмма, которую я, возможно, так никогда и не узнаю.
Чары рассеялись.
– Вы слышали, что сказала ваша сестра, – произнесла Эмма оживленно, хотя голос ее звучал очень устало. Она подошла к Март и подняла ее на руки. Май покорно соскользнула с дивана. Обе близняшки неуверенно смотрели на меня. Нельзя было снова начинать плакать. Только не сейчас.
– Я вас люблю и закончу до обеда, – объявила я привычным голосом занятой перфекционистки. Когда Май открыла рот, я перебила ее: – Май, я знаю, что ты меня не ненавидишь. – Если бы я дала ей возможность произнести это вслух, то точно не смогла бы сохранить самообладание. – А теперь поторопитесь.
Прежде чем уйти, Эмма поцеловала меня в макушку. Я стиснула зубы, запрокинула голову к потолку и, только дождавшись, когда их шаги застучат вниз по ступеням, позволила слезам скатиться вниз. Старательно шмыгая носом, вытерла мокроту запястьями, окунула кисть в завитки киновари и желтого сурика и вернулась к работе. Сейчас мне остались только заключительные штрихи. Несколько изъянов отчетливо виднелись на холсте – пятно тени, на котором не хватало фиолетового рефлекса, пластина короны, на которую стоило добавить бликов для объема, – но у меня не осталось времени на то, чтобы все их исправить. Самая важная часть, говорила я себе, была закончена.
Раздался шелест ткани. Это Грач подошел ко мне и остановился, впившись взглядом в мое творение. Он оставался абсолютно неподвижен. Эта обездвиженность, это молчание сказали мне все, что я хотела знать. Пауза – и я опустила кисть. Уверенность поднялась внутри меня твердо и спокойно, как морской прилив, заполняя собой каждую полость сомнения.
Мое Ремесло было истинным.
Вдалеке, заставив стекла окон задребезжать в рамах, раздался зов рога – низкий, звучный, презрительный. Солнечные лучи пронзили мою мастерскую, когда снаружи рассыпались кристаллы: шипы сдались Ольховому Королю. Легкомысленная самоуверенность, пьянящая, как вино, подстегивала меня. Я подняла глаза на Грача и улыбнулась.
Он оторвал взгляд от портрета, пораженный. В какой-то момент внешние чары покинули его. Спутанные пряди волос обрамляли встревоженное лицо. Он изучал меня нечеловеческими глазами, жестокими глазами, которым не должна была быть свойственна доброта, нежность или любовь; но по ним все еще было видно, что я вела себя странно даже для смертной, и особенно для самой себя.
– У тебя закончилась магия, – мягко сказала я, касаясь его запястья. Янтарная кровь пропитала временную повязку. Он поморщился; выражение его лица дрогнуло. Подняв руку, Грач стал вертеть ее перед глазами, разглядывая длинные пальцы со странными суставами, как будто, подобно человеку, находил это зрелище отталкивающим.
– Приворот отнимает у меня много сил, – сообщил он. – Я больше не смогу защитить тебя от него.
– И не придется, – ответила я.
По полу прошла дрожь. Хотя я больше ничего не почувствовала, весь дом застонал, как будто его силой сорвали с фундамента и подняли в воздух. Когда он рухнул обратно с громоподобным грохотом, все половицы задрожали и с потолка посыпалась штукатурка. Грач огляделся, очевидно, замечая что-то, что мне было не дано. Мне не нужно было даже спрашивать. Чары, наложенные на мой дом, были разрушены. Ольховый Король пришел сюда лишь ради одной цели – чтобы убить нас обоих. И он не собирался тратить время.
Я отпихнула подушки и встала. Мои колени подкосились уже в третий раз за эти сутки, но Грач поймал меня снова, помогая удержаться на ногах, как будто я ничего не весила. Я потянулась за портретом.
– Изобель, – позвал он. Моя рука остановилась. – Я не большой мастер… объяснений, – продолжил принц, помедлив. Потом, глядя на меня, он совсем замолчал, очевидно, поглощенный зрелищем и успевший позабыть все, что собирался сказать.
– Знаю, – нежно заверила я его. – Припоминаю, как в первый раз ты умудрился оскорбить мои короткие ноги, помимо прочего.
Он немного выпрямился.
– В свою защиту скажу, что они действительно очень короткие, а лгать я не умею.
– То есть сейчас ты пытаешься сказать, что любишь меня такую, как есть, с короткими ногами и прочим?
– Да. И… нет. Изобель, я люблю тебя всецело. Я люблю тебя безгранично. Я люблю тебя так сильно, что это пугает меня. Я боюсь, что не смог бы жить без тебя. Десять тысяч лет подряд я мог бы каждое утро видеть твое лицо и каждый раз с нетерпением ждать следующего пробуждения, как первого.
– Кажется, мы тебя недооценили, – выдохнула я. – Это и впрямь было прекрасное объяснение.
Схватив за воротник, я притянула его к себе и поцеловала, несмотря на жуткое лицо и приглушенные звуки протеста, которые все равно скоро стихли. Его зубы оставались острыми, но он целовал меня с такой нежностью и осторожностью, что это не имело значения. Внутри меня распускался цветок – мягкий и редкий бутон, отчаянно жаждущий света, ветра, прикосновений. В каком-нибудь другом мире это мог бы быть наш последний поцелуй. Но сейчас я не собиралась этого допустить.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
