Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
– Есть еще что-нибудь? – добавил он.
– Да, – подтвердил его зять. – И это касается матери Стаффана Нильссона, Веры Нильссон. Как я уже говорил, она умерла 10 марта 1986 года. Не оставив никакого завещания, но это в юридическом смысле не особенно интересно, поскольку единственным наследником был ее сын. Зато интересны обстоятельства, связанные с ее смертью. Особенно для человека твоей профессии.
– Вот как, – сказал Юханссон.
66
Вторая половина среды 4 августа 2010 года
Веру Нильссон шестидесяти пяти лет нашли мертвой у нее в жилище по адресу Биргер-Ярлсгатан, 104 в Стокгольме утром 11 марта 1986 года. И сделал это ее сын Стаффан, проживавший в небольшой квартире в том же доме.
Она лежала на диване у себя в гостиной, одетая в трусы, бюстгальтер, халат и тапочки. На столике перед ней стояла пустая бутылка из-под виски емкостью 0,75 литра, полдюжины пустых банок из-под крепкого пива, наполовину пустая бутылка водки, тоже объемом 0,75 литра, пустая бутылка из-под минеральной воды, а также пустая бутылка из-под безалкогольного напитка и бокал для грога, содержавший смесь водки и граппы. В ванной обнаружили две пустые баночки, одну из-под сильного снотворного, а другую из-под успокоительного средства. Никакой предсмертной записки или иного послания аналогичного содержания найти не удалось.
Кровать в спальне стояла аккуратно застеленной, но в остальном маленькая квартира из двух комнат и кухни выглядела, мягко говоря, неубранной. Ящики бюро были вытащены, а их содержимое вывалено на пол, одежда из двух платяных шкафов свалена в кучи, в кладовке и в ящиках на кухне явно кто-то основательно покопался.
Поскольку обстоятельства кончины выглядели, мягко говоря, неясными, тело покойной отправили судмедэкспертам Сольны для вскрытия, а эксперты криминальной полиции Стокгольма обследовали ее квартиру, ведь речь шла о «подозрительной смерти дома». Именно так данный случай обозначен в исходном заявлении.
Если верить судебному медику и результатам химической экспертизы, Вера Нильссон умерла от отравления комбинацией больших количеств снотворных и успокоительных препаратов и алкоголя. Концентрация последнего в ее крови достигала трех промилле и была незначительно больше в моче. Поскольку ничто не указывало на длительное злоупотребление алкоголем, эти цифры выглядели слишком высокими для женщины ее возраста и физического состояния.
У патологоанатома вообще ушло немало времени для подготовки окончательного заключения, а когда оно через месяц появилось на свет, он в качестве вступления констатировал там, что не может исключить преступления, но одновременно указал, что многое говорит в пользу версии самоубийства. Это также стало его окончательным выводом. Вера Нильссон сама свела счеты с жизнью. Ведь, по его мнению, ее не сумели бы отравить так, чтобы она сама не имела об этом ни малейшего понятия. Медицинские препараты, которые она приняла, обладали крайне неприятным вкусом, и его нельзя было спрятать при помощи крепкого алкоголя, пива и лимонада. На теле покойной также отсутствовали какие-либо повреждения, говорившие о том, что ее силой заставили проглотить их.
В своем отчете в виде отдельного абзаца патологоанатом одновременно указал на одно странное обстоятельство. Судя по результатам вскрытия, Вера Нильссон пролежала мертвой в своей квартире более суток, прежде чем ее нашли.
Поскольку сын, обнаруживший тело около одиннадцати утра 11 марта, одновременно утверждал, что разговаривал с ней по телефону примерно в семь часов предыдущим вечером, это вызывало большие сомнения. Поэтому судмедэксперт не мог исключить, что она умерла вечером 10-го, несмотря на отдельные результаты вскрытия, противоречившие такому варианту развития событий.
– Но подожди, Альф, – сказал Юханссон, как только его зять закончил свой рассказ. – Откуда ты это знаешь?
– Мне повезло в том плане, что я оказался знаком с сотрудником похоронной конторы, которая занималась погребением Веры Нильссон. Мы члены одного и того же генеалогического общества, – объяснил Альф. – И оба входим в его правление, кстати. Его фирма занималась также всеми практическими вопросами в связи с данной смертью. Помимо составления описи имущества покойной и похорон они также прибирали у нее в квартире и свели сына с аукционистами, взявшими на себя продажу ее домашнего имущества. Протокол вскрытия они нашли, когда делали уборку у нее дома.
– Ага, но почему он сохранил его?
– Мой знакомый знал Веру Нильссон лично, – сообщил Альф с осторожным покашливанием. – Не помню, говорил ли я это, но она трудилась метрдотелем в ресторане, находившемся недалеко от ее дома. Мой знакомый имел обыкновение обедать и ужинать там, так они и познакомились. Ему показалось странным, что Вера могла покончить с собой. Она была жизнерадостным и позитивно настроенным человеком, поэтому он сделал себе копию. А оригинал документа, насколько я понимаю, вернул ее сыну вместе со всеми найденными при уборке бумагами.
– Но твой знакомый в любом случае не обратился в полицию?
– Нет, – сказал Альф. – Этого он не сделал. Там ведь явно решили, что речь шла о самоубийстве, а что касается ее сына, – похоронной конторе следовало соблюдать его интересы, так что он предпочел промолчать.
– А если говорить о самом расследовании ее смерти? Он не нашел ничего на сей счет? Мои коллеги наверняка ведь провели его.
– Ничего, – ответил Альф и покачал головой. – Но я подумал, как раз тебе здесь и карты в руки. Это не те данные, которыми я обычно занимаюсь в связи с генеалогическими изысканиями. Наверное, если какие-то материалы и остались, они ведь должны находиться в государственном архиве в Стокгольме.
– Наверняка, – согласился Юханссон.
– Если это чем-то поможет тебе, то копия протокола вскрытия среди бумаг здесь, – сказал Альф Хульт и постучал тонким указательным пальцем по стопке документов, которую положил на придиванный столик Юханссона.
– Разберемся, – буркнул Юханссон.
67
Вечер среды 4 августа 2010 года
Вечером Юханссон ужинал вместе с Максом. В итальянском стиле заказав все необходимое в близлежащем ресторане. Пия находилась где-то на презентации своего банка. В первый раз после его возвращения из больницы она оставила мужа вечером, и он чуть ли не силой выставил ее за дверь, поскольку она не хотела уходить.
– Ты уверен, что справишься? – спросила Пия, когда она наконец стояла на пороге с пальто в руке.
– Но, черт побери, старушка, – проворчал Юханссон. – Неужели ты боишься, что Макс ограбит меня?
Потом он поужинал вместе со своим Маленьким Эвертом. Телячьим рагу с макаронами, которое не было даже вполовину столь аппетитным, как то, какое он раньше обычно ел, с минеральной водой в качестве напитка к нему. Пока Макс накрывал на стол, Юханссон сидел на стуле, листал газету и наблюдал за тем, как молодой человек старался безупречно выполнить свою работу.
– Я хочу красного вина, – сказал Юханссон, он отложил в сторону вечернюю прессу и кивнул в направлении полки с вином. – Открой что-нибудь итальянское. Возьми ту бутылку с черной этикеткой, – добавил он на всякий случай, решив, что Максу наверняка не хватает знаний в столь важной области.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
