Здесь мы сталкиваемся с редко встречающейся активизацией зоны сознания, позволяющей вычленить аспекты восприятия Мира за пределами обусловленных культурой и морфологией восприятия.
15.8. Пси-органы бодрствования и сна
Под многообразием проявленных функций можно выявить базовые метафункции, модальными проявлениями которых служат состояния сознания: нормальные — бодрствование, быстрый сон (сон со сновидениями), медленный сон (сон без сновидений) — и измененные (как результат специфических практик, травматических ситуаций или применения психоделиков).
Можно сказать, что, помимо других сторон Мира, бодрствование выделяет в реальности аспект стабильности и позволяет ориентироваться во «внешнем мире», используя действия, подразумевающие стабильность. Предметы остаются равными себе, для их изменения необходима причина, сохраняется соответствие смыслов и отражающих их форм, фундаментальная «карта реальности» остается стабильной во времени.
Сновидение выделяет аспект изменчивости, текучести. Предметы могут изменять свою форму и систему взаимоотношений с другими предметами, сохраняя при этом свою идентичность, или наоборот — идентичность изменяется при стабильной форме объектов, смыслы и формы могут быть связанными, а могут и не быть.
Медленный сон позволяет выделить в мире составляющую «не-форм». При этом «Я», оформленное в бодрствовании как более-менее стабильная форма, в медленном сне не может быть проявлено без специальной подготовки.
Бодрствование — наиболее дифференцированная метафункция. Бодрствование, рассматриваемое не как состояние, а как метафункция, гораздо более дифференцировано и специализировано, чем сновидения, и в еще большей степени развито, чем медленный сон. Поэтому ориентация субъекта в Мире, возможности взаимодействия и воздействия на Мир возникают на основе бодрствования. На его основе созданы наиболее подробные описания Мира и построены наиболее эффективные способы воздействия на Мир и ориентации в нем.
Мир сновидений в этом отношении гораздо менее развит и используется лишь время от времени и очень редко — целенаправленно. У отдельных людей сон может установить взаимодействие с окружающей реальностью («вещие сны», символические описания жизненных ситуаций, глубинные постижения и т. д.), но это нерегулярное и малоуправляемое взаимодействие. Только специальные практики позволяют довести дифференцированность «функции сновидения» до уровня, допускающего ее прагматичное использование[43].
Целенаправленная дифференцировка метафункции сновидения открывает мир, соизмеримый с миром бодрствования, и потому является частью перспективных практик. Выясняется, что метафункция сновидения порождает и перцептивные, и воздействующие, и формирующие функции, по своей эффективности близкие к функциям бодрствования. Выявление специфической сновидческой метамодальности, «субстанции сна» позволяет строить «тело сновидения» так же, как в бодрствовании можно строить тело внимания.
Лишь медленный сон в обычной жизни вообще не используется как рабочая функция, но в сакральных практиках он часто играет важную роль.
Но это только три состояния сознания из множества возможных, которые мы считаем фундаментальными функциями. Альтернативные (измененные) состояния сознания тоже могут стать такими функциями. Альтернативные состояния, формируемые в ходе психонетической практики, с самого начала предстают перед практиком как потенциальные функции, позволяющие организовать взаимодействие со скрытыми от обычных состояний аспектами Мира.
Глава 16. Воля, ясное сознание и точка творчества 16.1. Тема воли в современном философствовании
Пробуждение воли и формирование ясного сознания является и задачей психонетики (по отношению к индивидуальному существу), и условием дальнейшей работы. Воля пробуждается в ходе практики и является ее условием. Это парадокс, но все, связанное с волей, — парадокс.
Переживание воли не является достоянием современного человека. То, что было очевидно и 2000, и 1700 и даже 200 лет тому назад, в ХХ веке постепенно было утрачено. Еще в середине 50-х годов ХХ столетия психоаналитик А. Уиллис констатировал:
«Бессознательное стало наследником престижа воли. Как прежде судьба человека определялась его волей, так теперь она определяется подавляемой психической жизнью»[44].
Этот переход от понимания внутренней жизни и деятельности человека как продукта (в определенной степени) свободной воли к пониманию деятельности как реакции на стимул, причем, в основном на скрытый от сознания, неосознаваемый стимул, создает некоторые затруднения при работе по пробуждению воли. В каком-то смысле в ХХ веке мы стали свидетелями «деволюнтаризации воли». Воля, о которой писали Шопенгауэр, Гурджиев, Успенский и Шмаков, — это нечто совершенно иное, чем воля в современной (научной и обыденной) психологии.
Волю начали понимать как специфическое напряжение для достижения цели, а аспекты внутренней свободы и активности — стали игнорировать. Собственно волевое действие, сформулированное в языке современных описаний, становится невозможным, и для его осуществления теперь необходимо вначале вернуться к прежнему пониманию воли.
Процесс «деволюнтаризации воли» стал следствием выделения в Мире в качестве главной «фигуры» одной из многих его скреп — причинно-следственных отношений, и, вследствие этого, придания научному знанию статуса ведущего (и для многих — абсолютного) знания. Воля как то, что находится по ту сторону каузальных отношений, оказалась вытесненной на периферию современной культуры и нашла свое место только в культуре Консервативной революции и эзотерических практиках. Разрыв между традиционным и современным представлениями о воле привел к появлению контрсовременных доктрин и различных практик, возрождающих утерянное понимание воли. То, что раньше было очевидным и не нуждалось в проговаривании, теперь следует внятно артикулировать и сопровождать реальной практикой, восстанавливающей волевой опыт.
Первым европейским автором, досконально исследовавшим этот вопрос, является, конечно, Артур Шопенгауэр, понимавший волю как подлинное ядро человека, для которой интеллект является только ее орудием, посредником между волей и действием. Для понимания сущности воли следует прочесть целиком его работу «Мир как воля и представление». Мы ограничимся ссылками на те аспекты, которые будут затронуты ниже.
А. Шопенгауэр размышлял:
«Эта вещь в себе… которая как таковая никогда не бывает объектом (потому что всякий объект есть лишь ее проявление, а уже не она сама).
… Понятие воли — единственное из всех возможных, которое имеет источник не в явлении, не просто в наглядном представлении, а исходит изнутри, вытекает из непосредственного сознания каждого, познания, в котором каждый познает собственную индивидуальность в ее существе, непосредственно, вне всякой формы, даже вне формы субъекта и объекта, и которым он в то же время является сам, ибо здесь познающее и познаваемое совпадают.
