Часы начали бить девять. Первый удар, второй, третий. Она считала не удары часов, а удары собственного сердца. Ее взгляд перескакивал с одного кандидата на другого, она видела в их глазах надежду, желание, жадность. Все знали, что она часто меняла свой выбор за две или три секунды до назначенного времени.
Толпа зашевелилась на шестом ударе часов, в воздухе нарастало напряжение и волнение. Несколько улыбок — те, кто точно знал, что не могут сражаться за ее благосклонность, позволили себе наслаждаться моментом. Затем она развернулась на каблуках на девяносто градусов, заставив стихнуть все бормотания и разговоры в полголоса — все дружно задержали дыхание.
Последний удар часов эхом разнесся по абсолютно тихой, словно вымершей, бальной зале. Сверхъестественная тишина на которую способны только вампиры, даже их слуги застыли на месте, словно статуи, осознавая важность момента.
… Джейкоб двинулся вперед, его шаги гулко отдавались в зале, паркетный пол которого был выложен из дерева разных пород. В его шагах не было ни колебаний, ни медлительности, он только еще плотнее сжал губы. Когда эхо последнего удара часов стихло, он подошел к ней, великолепно рассчитав время своего движения.
Упав на одно колено, он склонил голову, пытаясь хоть как-то смягчить то, что она сделала.
Когда он провел губами по ее руке и поднялся, она опустилась перед ним в низком реверансе.
В этот момент зазвучали первые возгласы удивления, шепотков становилось все больше и больше.
Когда она выпрямилась, опираясь на его руку, то развернулась так, чтобы встать против него. Слуги должны обожать своих господ, но то, как от удовольствия горела ее кожа, когда он смотрел на нее… боги, как могли они этого не замечать?
Моя госпожа… Брайана здесь нет, но у нас есть, кем его заменить…
Я искала не Брайана и не кого-то другого.
Несколько мгновений он пытался это осмыслить, его светящиеся голубые глаза не отрывались от ее лица. Это сияние не причиняло боли ее глазам. Она знала, что он ни в чем ей не откажет. Разве не так он говорил с самого начала?
Разве это мудро?
А что они могут сделать? Убить нас?
Он поджал губы, признавая иронию ситуации.
Я не потерплю сегодня прикосновений другого мужчины, сэр Бродяга. Только твои. И не только сегодня, но и до конца моей жизни.
Он сглотнул. Когда он сделал шаг назад, он увлек и ее за собой.
Это был классический вальс, хотя в качестве музыкального сопровождения она выбрала свою любимую медленную мелодию 1920-х годов. Он снова поклонился ей, а она в ответ еще ниже склонилась перед ним в реверансе, который можно было считать формальным началом танца. Когда она выпрямилась, он взял ее другую руку в свою, привлек ее ближе к себе.
Музыки не было. Лисса оглянулась через плечо с повелительным, немного раздосадованным видом. Дирижер наконец вышел из ступора и взмахнул палочкой.
Первая чистая и печальная нота задрожала в воздухе, к виолончели присоединились еще несколько струнных инструментов. Джейкоб задвигался в ритме вальса, оставляя между ними идеальное пространство. А она нет. Она придвинулась к нему так близко, что ему пришлось сильнее обнять ее за талию, его рука оказалась у нее на пояснице, ладонь лежала на бедре, как она и хотела. Платье, которое она выбрала для вечера, — узкое, облегающее черное платье-футляр с прозрачной накидкой, украшенной блестками. Спереди вырез открывал ее высоко приподнятую грудь, подчеркивая красоту ее ожерелья с алмазами и кроваво-красными рубинами. Вырез сзади был очень низким, края платья держались благодаря прозрачной черной сетке, на которой был нарисован китайский дракон, подходящий по стилю к татуировке, сделанной для нее Джейкобом на плече. Она чувствовала жар его руки сквозь прозрачную сетку.
Закрыв глаза, она позволила ему кружить ее в танце, позволила его рукам и давлению его тела направлять ее. Он прекрасно танцевал. Великолепно занимался любовью. Он был тем, на кого она могла опереться. Она вообразила, как они выглядят вдвоем, словно на крышке музыкальной шкатулки, развевающиеся с каждым движением фалды его фрака и подол ее платья.
Она не пыталась читать его мысли, но и не закрывалась от него. Она просто еще глубже погружалась в него, мимо всех возможных слов, чувствуя, как его чувства водоворотами проносятся в ее душе, пока он кружил ее в танце.
Когда часы показывали одну минуту десятого, все остальные тоже могли присоединиться к ним. Сначала это сделали члены Совета, — сжав губы, выполняя свои обязанности чисто формально, выбрали себе партнеров из числа вампиров. Вскоре зала запестрела разноцветными платьями, замелькали лица. Но она не обращала на это никакого внимания: единственное, что она хотела видеть — лицо Джейкоба. Она летала, все остальные словно витали вокруг нее как цветки вишни.
— Мой отчим так однажды делал, много, много лет назад. Ты помнишь? Я стояла под ветвями, а он стряхивал на меня лепестки. Словно розовый снег. Они порхали вокруг меня, медленно ложились на землю.
Безопасность защитника, страсть любовника…
Когда она протянула руку, чтобы коснуться пряди его волос, свисавшей на лоб, Джейкоб мягко взял ее за руку, еще ближе прижимая ее к себе. Прижался губами к ее пальцам.
Моя госпожа, я чувствую, что вы не похожи сами на себя. Возможно, нам нужно уйти как можно раньше…
Белое и черное. Она моргнула, и все вокруг стало черно-белым. Рай стал адом. Ее охватило пламя, отгоняя прочь спокойное и тихое воспоминание. Чувственные ощущения превратились в страстную, иррациональную злость.
Сцепив пальцы на его руке, не заботясь о своей силе, она сощурилась, ее глаза заволокло красным:
— Я не твоя слуга Джейкоб. Не смей приказывать мне, что мне делать.
У Джейкоба надулись желваки, но он смог продолжить танец, не останавливаясь ни на мгновение. Еще чуть-чуть, и она сломает ему пальцы. Это его не беспокоило. Это прекрасно отвлечет его от той волны страха, которая его захлестывала. Они находились под пристальными взглядами всех окружающих, многие вампиры уже смотрели на него так, словно были готовы тут же разорвать его на части. Девлин прекрасно и очень живо описал то, что обычно происходило со слугами мужского пола, которые оказывали излишнее влияние на своих хозяек. Будут ли они так же безжалостны и к слуге леди Лиссы? Он вдруг понял, что, если наступит внезапный приступ, он станет единственным, кто сможет ее, защитить. Если они заберут ее у него…
Состояние резко ухудшится. Настроение будет меняться почти мгновенно. Когда это начнется, следует ждать физического припадка: он последует вскоре после эмоционального… Это — финальная стадия заболевания, болезнь будет развиваться быстрее, чем во все предыдущее время…
Он должен был позвонить мистеру Ингрему. Сегодня вечером, пока помогал ей с платьем, он знал, что должен был это сделать. Он просто отказывался верить… он сглупил. Мобильный телефон он носил в кармане пиджака.
