– Эрсин, – я прервал затянувшееся молчание, – вы сможете утром повторить этот рассказ всему Клубу?
– Как вам будет угодно.
Он хладнокровно пожал плечами.
– Я вас слушаю. – Он оторвался от стены и, подойдя, взглянул мне в глаза.
Тень улыбки промелькнула на его лице, но, полуприкрыв глаза, он кивнул головой.
– Тогда до завтра. – Я протянул ему руку. Мы обменялись рукопожатием, но когда я уже отвернулся, Эрсин вдруг спросил:
– Так вот, я пытался прозондировать прошлое Альфреда, но тогда ничего не понял из тех обрывочных картин, которые мне удалось выловить. Сейчас я постепенно начинаю понимать… – Неожиданно Эрсин резко развернул меня за плечо, и его пронизывающие глаза оказались в нескольких сантиметрах от моих. – Это страшный враг, Рагнар!
– Какой есть! – Я быстро пошел к комнате Кнута.
Внезапно на меня навалилась усталость последних изматывающих дней, я почувствовал, что еще немного – и просто свалюсь.
К счастью, в комнате Кнута я застал Юлиана и Александра, которые, похоже, подводили итоги своего расследования. Судя по мрачному выражению лиц моих коллег, я понял, что остался последней надеждой, поэтому с порога постарался умерить тревоги:
– Итак, господа, заговор раскрыт.
– Кто?! – в один голос спросили они, вставая.
– Диана… – У меня начала кружиться голова, и я ограничился лишь одной фразой. – Извините, друзья, но у меня нет сил на рассказ. Соберите утром всех в гостиной, и Эрсин вам все объяснит.
Дальше я толком ничего не помню, но кто-то, по-моему это был Юлиан, проводил меня до комнаты.
Глава 4
Спал я недолго, но проснулся, как ни странно, отдохнувшим и бодрым. Наверное, груз ответственности внес свои коррективы в мой разгильдяйский нрав; без особого насилия над собой я тут же углубился в насущные проблемы, чувствуя готовность к новым выкрутасам Судьбы. Вопрос о Фигуре Гроссмейстера и предательстве в Клубе, по сути, можно было считать решенным, но… Я понял, что мне, лично мне, необходимо еще разобраться в тонких материях психологии. Как-то плохо верилось в то, что Диана по глупости или же по наивности так преданно служит черно-красному. Ею двигали идеи, и я должен понять какие – это помогло бы лучше узнать Людей, Альфреда, себя… Мне вспомнилось, что со времен начала моей карьеры я ни разу с ней не разговаривал и, собственно, совершенно не знал, что она за Человек. Немного поколебавшись, я все же отправился к ней в гости, но тут сообразил, что не знаю, где ее комната.
– Однако быстро вы оклемались, – услышал я насмешливый голос Юлиана. Он стоял на пороге гостиной. – Ночью вы разве что не падали от усталости.
– Доброе утро! – Я искренне улыбнулся. – Надеюсь, все в порядке?
Юлиан кивнул:
– Объявлен общий сбор, но все делается тихо. Ждем пробуждения главного героя…
– Да, конечно, но прежде я хотел бы поговорить с Дианой один на один.
Юлиан перестал улыбаться и пронзил меня взглядом до самых печенок.
– Я понимаю, что вами движет, но хочу попросить быть осторожнее, случиться сейчас может всякое, и мне бы… – Он запнулся, положил мне руку на плечо и, глядя прямо в глаза, произнес: – Вы очень симпатичны мне, Рагнар.
Я был тронут участием Юлиана, но, слегка смутившись, ничего не ответил, а лишь быстро поинтересовался:
– Как мне найти комнату Дианы?
– Прямо по коридору, вторая дверь налево.
И мы заспешили каждый в свою сторону. Отыскав нужную дверь, я еще раз на мгновение остановился, глубоко вздохнул и постучал. Мелодичный голос пригласил войти, и я переступил порог.
Диана стояла у окна спиной к двери.
– Простите, но мне…
Она резко обернулась, и я поразился ее красоте. Пестрая цветастая юбка до самого пола, свободная черная блуза, небрежно застегнутая лишь на четвертую пуговицу… Почти белая кожа, тонкие руки со множеством колец и браслетов, но больше всего меня поразили глаза: глубокие, темные, с чуть заметной синеватой каймой усталости.
– Чем обязана? – Ни один мускул не дрогнул, только тонкие черные брови слегка приподнялись.
Я замялся, не зная толком, с чего начать разговор, а она закурила, предлагая последовать своему примеру?
– Как давно вы знаете Альфреда?
– Не понимаю. – Брови приподнялись чуть выше.
– Вы для него украли Фигуру Гроссмейстера?
– Однако, извольте объясниться! – Диана вытянулась как струна, а глаза ее недобро заблестели.
Я уже был порядком раздражен.
– А мне кажется, это вы должны объяснить и историю с Фигурой, и убийство Кнута.
– Вы – вездесущий… – Ее губы сложились в кривую усмешку. – Говорят, сия черта вредит здоровью.
В воздухе раздался свист, но я успел уклониться от летящего мне в шею фурикена, подскочил к ней вплотную и, схватив за руки, произнес:
– И магия тоже не поможет. У меня крепкое здоровье. – Она попыталась оттолкнуть меня, но вдруг как-то обмякла. Ожидая подвоха, я отошел на пару метров, готовый отразить новый удар. – Не надо пытаться меня прикончить, в Клубе обо всем известно, и Юлиан знает, где я нахожусь. Увы, но сейчас попытки спастись тщетны.
Произнося это, я вдруг понял, что судьба Дианы действительно уже решена, Фигуре Черного Ворона суждено исчезнуть. На Доске останется лишь двенадцать Фигур, а ведь для освобождения Гроссмейстера их должно быть тринадцать.
– Вы явились, чтобы исполнить приговор? – Голос Дианы вывел меня из круговерти вопросов.
– Нет, я хочу поговорить с вами, попытаться понять.
– Иными словами, отпустить грехи. Так вы еще и священник по совместительству, кто бы мог подумать…
– Перестаньте язвить, неужели у вас нет желания поговорить откровенно? Откуда в вас столько желчи?
– Откровенно? – По ее лицу пробежала судорога. – А как это? Разве Люди еще разговаривают между собой, разве откровенность не канула в лету вместе с самим Человечеством? – Диана опустилась в кресло, сжала пальцами виски и, уже немного успокоившись, тихо продолжила: – Вы – счастливый Человек, Рагнар, я вам искренне завидую. Вы можете любить и ненавидеть, плакать и смеяться, а я уже нет, хотя я – женщина, точнее, была ею, пока пустые столетия не иссушили душу и мозг. Время бежит и утекает сквозь пальцы. Время подобно ребенку, ведомому за руку: смотрит назад… Я устала смотреть назад, я хотела освободиться от оков времени, заполнить делами этот бездонный сосуд – день, обмануть беспощадного судью – ночь, но результат эфемерен. Как выяснилось, пребыванием в Клубе, я невольно убила в себе все остатки живого.
