— Значит, он располагает доказательствами их преступной деятельности...
— ...и сидит на них, как собака на сене. Ну, может, теперь не совсем. Но присоединиться к полиции наотрез отказался. Такой борец-одиночка, будет и дальше продолжать. У него есть возможности.
— Но почему же одиночка?
Мы об этом немного с поручиком покалякали, пока ехали. О политике и вообще. Видишь, так получается, что с нашими законами они могли в этой мафии чуть ли не легально состоять, и ничего им не сделаешь. Там такие деньги загребают, сказать страшно. И пользуются ими все! На всех хватает, вплоть до министров и даже выше. А вот те, что пониже, немного дрейфят, ведь случись что, тем шишкам ничего не будет, посадят пешки. Такое среднее звено, вроде нашего Пурхеля. Вот это звено и старается держаться в тени, делают вид, что они ни при чем, ни с каким преступным миром не связаны, чтобы потом на суде им ничего нельзя было ик... ирки...
— Инкриминировать!
— Вот-вот! К примеру, наш Пурхель. Он может до посинения общаться со всякими прокурорами, депутатами и прочими Левчиками, это не запрещается, но вот знакомство с преступниками... Потому он и держится от них подальше, и встречается в том дворе втайне. На всякий случай...
— Так что же, пан Вольский... Ты сказал, он не Вольский?
— Не Вольский. Вольский тот, что в Канаду уехал, он под его именем и живет в его квартире.
— А как зовут нашего пана Вольского?
— Не знаю. Будем и дальше так его звать.
— И как он, будем и дальше... А?
— Еще бы! Жаль ведь, Бартек столько труда положил...
Пан Хабрович вышел из своей новой машины смертельно усталый и безгранично счастливый. Решительно все вызывало восторг: дом, жена, дети, Хабр и прочие родичи. С восторгом также воспринял гараж, уже подготовленный к приему новой машины, потому что весь путь от Алжира до Варшавы очень тревожился о ее безопасности, понаслушавшись рассказов об автомобильных кражах, этом биче Европы наших дней.
Вся родня высыпала встречать пана Романа к калитке. Объятия, поцелуи, приветствия. Наконец выгрузили и внесли в дом багаж, «вольво» поставили в гараж, и измученный путешественник сел за стол. Яночка приготовила самый любимый суп отца — ничего сложного, обыкновенный картофельный суп с клецками, заправленный шкварками и жареным луком. Сколько времени несчастный был лишен любимого лакомства! Все семейство с умилением наблюдало, как путешественник опустошает тарелку за тарелкой, и не очень расстраивалось, что им самим почти ничего не осталось.
Яночка тщательно разработала стратегию и тактику поведения их с Павликом на короткий период пребывания отца в доме. Из Алжира он вернулся только на праздники. В первые дни по приезде отца нет смысла особенно стараться, все равно он не заметит в этой своей эйфории. Ему все будет казаться чудесным, так что нечего лезть из кожи. Потом будет Рождество, потом Новый год, то есть праздники, подарки, гости, короче, столпотворение когда тоже никакие особые заслуги не будут замечены.
А вот потом... Вся эта эйфория немного спадет у отца еще останется неделя от отпуска, — самое время продемонстрировать все свои немыслимые достоинства.
— Завтра можете отдохнуть, — великодушно разрешила Яночка родителям за ужином в последний день праздников. — Обед приготовим мы сами. В том числе специальное блюдо для отца.
— А что это будет? — с любопытством спросил пан Роман.
— Секрет! — ответила дочь. — Завтра увидишь. Мама поинтересовалась:
— Обед вы намерены приготовить только завтра?
— Не только, потом еще можем. Не каждый день, но несколько раз сделаем. И обязательно будут любимые блюда папы.
На следующий день пан Хабрович с женой решил поездить по магазинам. Когда пан Роман выезжал в командировку за границу, магазины во всей Польше стояли пустые, а теперь, как ему сообщили, просто ломились от товаров. Вот он и пожелал убедиться в этом собственными глазами.
Очень хорошо все складывалось. Родители уехали, никто мешать не будет. Яночка с Павликом оккупировали кухню с самого утра. Командовала парадом, естественно, Яночка.
— А теперь вот эти куски свинины надо так отбить вот этой деревяшкой, чтобы получились такие большие лепешки, в которые я заверну китайскую начинку, — сказала девочка брату.
— А что это будет?
— Сама толком не знаю. Я решила сегодня приготовить отцу все самое им любимое. Все сразу! Вон, видишь, готовится китайская начинка, ее мы завернем в отбитые тобой лепешки из свинины... Вот соус, тоже китайский. И хорошо бы все это обернуть сверху еще и лепешками из сырого картофеля, отец сто раз повторял, что соскучился по ним страшно.
— Сырого? — удивлялся Павлик, повязываясь фартуком.
— Делаются они из сырого, а потом жарятся на сковороде. Так что тебе придется еще натереть сырую картошку, или нет, в «роботе» смелешь. Но сначала раздолбай свинину!
Испуганная страшным грохотом, от которого сотрясались стены дома, в кухню заглянула бабушка, хотя и обещала сегодня в приготовление обеда не вмешиваться. Внук и внучка метались по кухне в грохоте и дыме, в облаках пара.
Подозрительно поглядев на все эти кипящие и шкворчащие кастрюли и сковородки, бабушка не удержалась от вопроса:
— Это все на один обед? Сегодня ведь гостей не предвидится.
И получив ответ, что да, это они готовят обед только для папы и мамы, бабушка осторожно заметила:
— Разрешите напомнить, ваш папа — как-никак мой родной сын, уж я-то знаю, сколько он сможет съесть за один обед. А тут и суп, и свинина, и говядина, и курица, и утка, и еще что-то, никак не пойму что...
— Все правильно, — ответила Яночка, разрезая на мелкие кусочки куриное мясо, — это будет одно блюдо, не волнуйся.
— Ка... какое блюдо?!
— Китайское, — невозмутимо ответила внучка. — Папа любит китайское, сколько раз говорил. Вот только пришлось немного подправить рецепт, не все ингредиенты достали. Нет бамбуковых побегов!
— Удилище не подходит, я проверил, — информировал Павлик. — Разве что дать сначала Хабру его разгрызть.
Бабушка заглянула в большую сковородку, где аппетитно булькала подлива из перца, лука и помидоров, заглянула внуку через плечо, осмотрела остальные ингредиенты и высказала робкое предположение, что внуки готовят зразы.
— Пусть будут зразы, — согласился покладистый Павлик. — Зразы по-китайски.
— Учтите, — предостерегла бабушка, воспользовавшись кратким затишьем между ударами колотушки, — они могут сильно разбухнуть.
— Ничего! — перекрикивая колотушку Павлика, ответила Яночка. — Разбухнут, так даже лучше! Будут большие, а отец всегда радуется, когда больше еды!
Заткнув уши, бабушка кинулась прочь из кухни.
Три часа понадобилось для приготовления экзотического блюда. Когда супруги Хабровичи, очень голодные, вернулись домой, оно было уже почти готово. В столовой ожидал красиво накрытый стол. Папе, который быстренько вымыл руки и уже устремился в кухню, дочка сказала железным голосом:
