«Благо за неделю перехода немного приучил ноги к дальней дороге. Но что будет, если князь поведёт в горы? О, боги, спасите от подобной участи», — мелькало в голове императора.
Андрен рвался вперёд, не жалея ни себя, ни подданного. В его голове роились совершенно другие мысли.
«Сам присягнул, сам сделал выбор. С собой никто не звал. Мог просто остаться с Гроком, Чини и Вартой. Нет, это имя лучше не произносить. Единый, за что? На плечах и так лежат горы ответственности за весь Варленд, а всякий раз ловлю себя на мысли, что бегу вперёд только ради неё. Что за болезнь, от которой нет лекарства? Светлан совершенно не причём. Парень старается изо всех сил. Стёр ноги, содрав непривыкшую к длинным переходам кожу, но пощады не просит. Только едва слышно стонет ночами, кусая в кровь губы. Измученный, под утро засыпает и всякий раз чтит богов, что поутру кожа на ногах вновь цела… Что ж, хоть чем-то помочь молодому императору. Немного магии не повредит».
Путники миновали оба моста через Пограничную реку, что отделяла земли Империи от племён Свободных. Река здесь удобно расходилась на два рукава, огибая посредине широкий остров. Этот остров и перекинул на берега реки оба моста, вместо одного огромного, как на великой имперской реке Северянке.
В случае опасности двойному мосту, имперцы в любой момент могли убрать навесные конструкции на остров, отрезав неприятелю переход. Гномы в своё время создали неплохую систему конструкций, которой мог управлять даже один человек. Хранитель моста. Первый император Приториус опасался нашествий на свою молодую страну орд диких племён, но потом образовался Храм и договор о защите рубежей.
Мосты так ни разу и не были убраны. Должность Хранителя не потребовалась.
Путники оставили по правое плечо дорогу к Храму Судьбы и взяли от дороги влево, сворачивая к отрогам Пегасского плато. Князь надеялся хоть здесь повстречать первых людей. Или разумных существ. За много дней пути от самой столицы так и не повстречали ни одной разумной души. Мир словно иссяк на творения богов. Только звери чувствовали особое раздолье, без особой боязни перебегая дорогу на расстоянии полёта стрелы.
«Скоро начнут ходить по деревням и заглядывать в каждый дом. Ореолы жизни людей, которых не касались ранее, перестанут существовать и иметь значение». — Мелькнуло в голове.
Придорожный лес ощетинился хвойником, потемнел, придя на смену светлому листвяку. Под ногами образовались полчища клейких кустов. Они упрямо цеплялись за ноги и высасывали последние силы на борьбу с ними. Странная земля подалась вверх. Склон набирал крутизну шаг за шагом. Тропинок, проложенных человеческой ногой не было, а звериные стелились понизу.
Андрен ломился наперёд, не разбирая дороги, попросту создавая новую тропу магией огня. Пламя сжигало область впереди и по бокам на несколько локтей. Дальше магический пожар не распространялся.
Зато в душе пылал такой пожар, что выжигал всё и вся. Дыма и пара было столько, что грозил пойти из ушей. Князь не чувствовал усталости.
«Вперёд, вперёд! В бой! В бой! Врага!!!» — Кричала душа.
Светлан задыхался. Перед глазами ползали чёрные мухи. Причём с каждым новым шагом их количество росло. Потом покрылось тело, порам не хватало воздуха, взопрел, готовый снять последнюю одежду.
Андрен обогнул холм. Вассал не нашёл сил обходить преграду, упал на колени и пополз, упрямо карабкаясь вверх.
— Светлан!, — Позвал Андрен.
— Да, князь, — император сполз с холма на пузе, бессильно раскинув руки.
— Ты драконов боишься?
— Не знаю, князь. Не встречал, — устало просипел вассал.
— Хм, странно, — обронил Андрен. — Так привольно лежишь на драконе, словно знаток-наездник, а говоришь, не встречал. Я тебе удивляюсь. Откуда ты знаешь, что он после сытного обеда и головой вертеть не станет?
— Князь… — обречённо протянул Светлан. Сил не хватало даже на испуг.
— Да, Светлан. — Как ни в чём не бывало, рядом вскарабкался князь, помогая подданному оседлать «живой холмик».
— Князь, ты же не шутишь, да?, — В панике завертел головой наследник короны, стараясь определить, где у дракончика голова, а где хвост. Попытки не увенчались успехом, так как обе эти части надёжно скрывали густые кусты.
— Да какие шутки? Смотри мне, герой, сейчас чешуйчатый осерчает. Этот лесной дракончик хоть и мелкий, кабанчика сожрякают и спати, но всё равно может маму позвать или папу. А те побольше ростом, как минимум «жёлтого» возраста. — Андрен достал из-за пояса меч, ткнул рукояткой в нарост на холме, крича. — Вставай, ленивое создание! Если мой вассал не побоялся оседлать тебя, то, как я, князь, могу не повести тебя в бой? Вставай и иди!
Светлан с холодком в груди тут же вспомнил, что в Варленде, как раз в районе Пегасского плато обитают несколько десятков драконьих семей. Каждый дракон, насколько хватало знаний людей в Империи, переживал семь периодов жизни.
Рождался дракончик без крыльев, больше похожий на змею с лапами или ящерицу с острыми когтями. В придачу он получал два ряда острейших зубов. А бегая и охотясь по лесу, дракон получил прозвище — «лесной» и окраску имел соответствующую — коричневую. То был первый возраст.
Когда у дракона вырастали первые крылья, окраска менялась до светло-зелёной, но крылья были небольшими. Они позволяли молодому дракону только прыгать дальше обычного, да немного парить в воздухе. Вдобавок к этому дракон активировал железу под языком, которая позволяла выделять горящую, самовоспламеняющуюся смесь — горючий огонь дракона. Это был второй возраст.
Взвиваться в воздух дракон мог уже в пору своего взросления, когда крылья крепли, и новая кожа приобретала жёлтый оттенок. В эту же пору и случались первые брачные игры драконов с последующим вынесением яиц в выводке. Причём, яиц всегда было два. Родители берегли их очень строго. Любое покушение на яйца каралось новым обедом для родителей.
К моменту, когда крепчал первый выводок, драконы-родители приобретали более плотные крылья и ярко-золотой оттенок кожи, доходя до четвертой стадии взросления.
Кожа краснела в пятой стадии, к моменту, когда драконы покидали Пегасское плато и отправлялись в путь на острова в Море.
По непроверенным данным, следующие две стадии взросления драконов были таковы: чёрными драконы становились в боях меж собой, а белыми становились, когда те воины завершали. То цвет мудрости. Но белых и чёрных драконов никто никогда не видел. То считалось лишь домыслами драконоведов, не покидающих часто пределы академии, когда писали о драконах, основываясь на слухах торговцев и путешественников.
Лесной дракончик заверещал, поднимая чешуйчатую коричневую голову из травы. Недовольно оглядел седоков на спине. Чешуйчатый монстрик размером с телёнка сделал попытку укусить Светлана за ногу. Андрен пресёк подобную вольность, врезав мечом плашмя по щербатой голове. Дракончик ещё раз взвыл и приподнялся.
