— И никакой другой самец, благородный адмирал. — Кирел не принял подразумеваемой критики Атвара. — Одним из способов усилить наш контроль над территорией был бы захват местности к северо-востоку от нас, известной под названием Палестины. Я сожалею, что Золрааг не добился лояльности местных мятежных самцов: если бы они выступили против англичан, уменьшились бы потребности в наших собственных ресурсах.
— Истинно, — сказал Атвар, — но лишь отчасти. Тосевитские союзники легко становятся и тосевитскими врагами. Посмотрите на мексиканцев; посмотрите на итальянцев; посмотрите на евреев и поляков. Неужели все эти Большие Уроды — евреи?
— Они евреи, благородный адмирал, — ответил Кирел. — Как эти евреи появляются в таких далеких друг от друга местах — это выше моего понимания, но это так.
— Это в самом деле так, и, где бы они ни появлялись, они везде создают неприятности, — сказал Атвар. — Поскольку евреи в Польше оказались ненадежными, я не питаю больших надежд, что и в Палестине мы сможем на них положиться. Например, они не вернут Мойше Русецкого Золраагу, что заставляет меня сомневаться в их добропорядочности. Однако во многом они стараются приписать свой провал групповой солидарности.
— Тем не менее мы можем использовать их, хотя и не можем им доверять, — высказал Кирел сентенцию, которую Раса использовала в отношении многих видов Больших Уродов после нашествия на Тосев-3. Командир корабля вздохнул. — Жаль, что евреи обнаружили поисковое устройство, которое Золрааг спрятал в комнате, где проходила встреча, иначе мы могли бы отыскать здание, в котором оно было установлено, и отобрать у них Русецкого.
— Действительно жаль, учитывая, что устройство было настолько миниатюрным, что их грубая технология не может даже приблизиться к тому, чтобы повторить его, — согласился Атвар. — Они должны быть такими же подозрительными по отношению к нам, как мы к ним. — Его рот открылся в кривой ухмылке. — И еще у них плохое чувство юмора.
— Истинно так, благородный адмирал, — сказал Кирел. — То, что обнаруженное ими устройство привело непосредственно к крупнейшей британской базе в Палестине, было разочарованием.
После прихода на Тосев-3 самцы Расы говорили это же самое и о множестве других вещей.
* * *
Когда Мордехай Анелевич покидал Лодзь — как некогда Варшаву, — он вспомнил, что евреи, прежде многочисленные, оставались в меньшинстве. Многие из них теперь были вооружены и могли создать свою милицию, которая располагала более мощным вооружением, но они были немногочисленны.
Поэтому перспектива сотрудничества с поляками — особенно в сельской местности — заставляла его нервничать. Большинство поляков либо бездействовали, либо аплодировали, когда нацисты загоняли евреев в гетто больших городов или уничтожали их в поселках и деревнях. Большинство поляков ненавидели ящеров не за то, что они изгнали немцев, а за то, что вооружили евреев, которые помогали им.
И теперь, когда в Лодзь пришло сообщение о том, что польскому крестьянину срочно требуется поговорить с ним, Мордехай боялся, не идет ли он прямо в ловушку. Затем он задумался: кто бы мог подготовить ее — если она вообще существовала. Его скальп могли захотеть получить поляки. А также ящеры. А также и немцы — если они хотели лишить евреев боевого лидера. И евреи, которые больше боялись нацистов, чем ящеров, могли пожелать отомстить тому, кто отправил Давида Нуссбойма к русским.
Когда пришло предложение встретиться, Берта Флейшман разложила по косточкам все эти возможности.
— Не ходи, — убеждала она. — Подумай, какими большими неприятностями это нам может грозить и как немного может быть хорошего.
Он рассмеялся. Легко было смеяться, находясь внутри бывшего еврейского гетто в Лодзи, среди своего народа.
— Мы не вырвались бы из-под власти нацистов, если бы боялись рисковать, — сказал он.
Он переубедил ее, и вот теперь он находился здесь, где-то севернее Лодзи, неподалеку от места, где ящеры пропустили немцев.
И глубоко раскаивается, что пошел. Здесь, где на полях работали исключительно поляки, каждый бросал на чужака подозрительный взгляд. Сам он не выглядел типичным евреем, но в предыдущих путешествиях он убедился, что сойти среди них за поляка не сможет.
— Четвертая грунтовая дорога на север от этого жалкого городишка, повернуть на запад, пятая ферма по левой стороне. Спросить Тадеуша, — сказал он сам себе
Он надеялся, что правильно посчитал дороги. Вот эта узкая тропинка считается дорогой или нет? Непонятно. Его лошадь иноходью направилась к пятому крестьянскому дому по левой стороне.
Крупный здоровенный светловолосый мужик в комбинезоне накладывал вилами свекольную ботву в кормушку для коров. Он и бровью не повел, когда подъехал Мордехай с немецкой винтовкой за спиной. Винтовка «маузер», такая же как у Анелевича, лежала возле коровника. Парень в комбинезоне при необходимости мог бы тут же взять ее в руки. Он воткнул вилы в землю и оперся на них.
— Вам что-нибудь надо? — спросил он низким голосом, настороженным, но вежливым.
— Я ищу Тадеуша, — ответил Анелевич. — Я должен передать ему привет от Любомира.
— К черту приветы! — сказал поляк, скорее всего Тадеуш, с громким раскатистым смехом. — Где те пять сотен злотых, что он мне должен?
Анелевич соскочил с коня: это был пароль. Он потянулся. В спине что-то хрустнуло. Он потер поясницу со словами:
— Побаливает.
— Я не удивляюсь. Вы ехали, как увалень, — беззлобно сказал Тадеуш. — Послушайте, еврей, у вас, должно быть, множество тайных связей. Во всяком случае я не слышал ни о каком другом обрезанном, которого мог искать немецкий офицер.
— Немецкий офицер? — на мгновение вытаращил глаза Мордехай. Затем его голова снова заработала. — Танкист? Полковник?
Он не настолько доверял этому большому поляку, чтобы называть имена.
Голова Тадеуша закачалась вверх и вниз, при этом его густая золотистая борода то открывала, то закрывала верхнюю латунную застежку комбинезона.
— Именно такой, — сказал он. — Он сам хотел встретиться с вами, но тогда он бы спалился.
— Спалился… Попался ящерам? — спросил Мордехай, по-прежнему стараясь понять, о чем идет речь.
Теперь голова Тадеуша стала качаться из стороны в сторону.
— Не думаю. О нем расспрашивал какой-то другой вонючий нацист. — Поляк плюнул на землю. — Черт с ними со всеми, так я скажу.
— Послать их всех к черту легко, но мы должны иметь дело с некоторыми из них, хотя — видит бог — я не желал бы этого, — сказал Анелевич. С севера и с востока донесся гул артиллерийской канонады. Мордехай показал в ту сторону. — Слышите? Это немцы, вероятно, бьют по железной дороге или по лодзинскому шоссе. У ящеров трудности с доставкой военных грузов, они уже черт знает сколько времени не могут вырваться с ними из города — и к этому приложили руку мы.
