— То, что люди начинают осознавать происходящее, и в самом деле хорошо.
— Дикон постоянно говорит об этом.
— Дикон! Я думала, что при встрече он говорил совеем о других вещах!
— Да, конечно, но он много говорил и о положении дел во Франции.
— А что он, англичанин, может знать о делах во Франции?
— Похоже, он занимается именно выяснением этого вопроса.
— А он рассказывает тебе, что ему удается узнать?
— Нет. По-моему, все это секретно. Я даже обвинила его в там, что он находится здесь с тайной миссией.
— Направленной, я полагаю, против Франции?
— Не знаю. Он мне не рассказывает.
— Он обворожительный мужчина. Просто не понимаю, как тебе удается сопротивляться ему.
Как и в прошлом, у меня не было секретов от Лизетты, и я призналась, что иногда это нелегко.
Она меня понимала.
— А что если ты выйдешь за него замуж? — спросила она.
— Я поклялась, что никогда не брошу отца.
— Уверена, он бы не потребовал, чтобы ты осталась с ним, если бы знал, что ты будешь счастлива в браке.
— Это значило бы требовать от него слишком многого. Если бы он узнал, что я хочу уехать, он, разумеется, отпустил бы меня. Но ты только подумай, ведь я должна буду забрать с собой и детей. Это было бы слишком жестоко.
— А меня? Меня бы ты тоже взяла с собой?
— Ну, конечно же, и тебя. Тебя и Луи-Шарля.
— Мне кажется, граф относится к Луи-Шарлю с любовью. Ты с этим согласна?
— Я в этом уверена. Луи-Шарль — очаровательный мальчик.
— Мне кажется, граф весьма внимательно посматривает на него, что кажется мне несколько странным, не так ли?
— Я не замечаю ничего особенного. Графу нравятся веселые дети. Отцу страшно не хватает моей мамы, и единственное, что доставляет ему радость, это присутствие в доме детей.
— Его потомков… да. Но то, как он смотрит на Луи-Шарля…
— Ах, Лизетта, оставь свои навязчивые идеи.
— Какие идеи? — резко спросила она.
— Относительно твоего положения в доме. Ты постоянно напоминаешь, что являешься племянницей экономки.
— А разве это не так?
— Так, но это неважно.
— Это неважно… сейчас, — ответила она. — Если эти агитаторы добьются своего, возможно, окажется очень выгодным быть племянницей экономки и очень невыгодным быть дочерью графа.
— Что за абсурдный разговор! Слушай, а как ты думаешь, что будет, если вставить в прическу это зеленое перо? Вот так, под таким смешным углом?
— Очень забавно… и гораздо важнее, чем все нудные разговоры о государственных делах, — она выхватила у меня зеленое перо. — Смотри-ка! Давай вставим его вот сюда, так, чтобы оно торчало сзади. Здорово получается, правда?
Я взглянула на свое отражение в зеркале и состроила гримаску Лизетте, которая наблюдала за мной, слегка склонив голову набок.
* * *
Примерно через неделю после нашего разговора нас посетил герцог Суасон. Появился он совершенно неожиданно, и в доме начался переполох.
Тетя Берта выразила недовольство и заявила, что ее следовало предупредить заранее, однако с присущими ей умением и энергией запрягла в работу весь штат прислуги. Объектом особого внимания стала кухня. Повариха, покопавшись в своей удивительной памяти, припомнила, что герцог во время последнего визита в замок лет двенадцать назад отдал предпочтение особо приготовленному супу, рецепт которого являлся семейной тайной поварихи.
Внешность герцога была заурядной, несмотря на его богатство, которое, я знала, было огромным, и политическое влияние, тоже очень большое.
Он слегка пожурил моего отца за то, что тот почти не показывается в Париже.
— Я знаю, что случилось с графиней, — сказал он. — Печальная история. Эта чернь… следовало бы что-то предпринять. Нашли ли подстрекателей?
Мой отец взволнованно сообщил, что агитатора, подлинного виновника несчастья, найти не удалось. Выдвигать обвинения против толпы было бессмысленно. Начались беспорядки, лошади испугались и опрокинули карету.
— Нам надо положить этому конец? — заявил герцог, — Вы согласны со мной?
— Полностью согласен, — ответил мой отец. — Если бы только можно было найти заводилу…
Я чуть было не попросила герцога прекратить этот разговор.
Мы сидели за столом в большом зале. Тетя Берта и повара сделали все, чтобы кулинарные и домашние пристрастия герцога были полностью удовлетворены. Я была уверена, что даже в собственном доме герцога не относились с таким вниманием к мелочам.
Между тем герцог, казалось, не придавал особого значения мелочам. Он держался просто, дружелюбно, и беседа за столом шла непринужденно.
Однако всякий раз, когда речь заходила о беспорядках во Франции, я с беспокойством поглядывала на отца.
— Необходимо что-то предпринять, — произнес Арман.
Я заметила, что при этих словах он вопросительно посмотрел на герцога, и мне пришло в голову, что он хочет записать его в свой отряд.
— Эти люди становятся опасными.
— Согласен, — сказал герцог, — следует что-то делать. Но что, мой дорогой друг, что?
— Ну, нам следует объединиться…Тем, кто желает поддержать закон и порядок.
— Объединиться… это идея, — воскликнул герцог.
— Мы не собираемся пассивно наблюдать за происходящим, — заявил Арман.
— Безусловно! — подхватил герцог. — Кстати, граф, у вас очень милые мальчики. Я наблюдал за ними из окна. Полагаю, это ваши внуки?
— Один из них, — ответил отец. — У меня есть и внучка. Надеюсь, вы успеете познакомиться с ними до того, как покинете нас.
— Непременно. А у мальчиков есть наставник?
— Очень странно, что вы заговорили об этом. Как раз сейчас мы подыскиваем им наставника.
— Леон Бланшар, — сказал герцог.
— Что это означает, Суасон? — спросил отец.
— Я сказал — Леон Бланшар… лучший из наставников, по словам сына моего кузена Жан-Пьера.
Неплохо бы получить его для ваших мальчиков, но, боюсь, это будет нелегко. Жан-Пьер его не отпустит.
— Я уверен, мы найдем подходящего человека.
— Это будет, нелегко, — заверил герцог. — Плохой наставник — это просто катастрофа, а хорошие ценятся на вес золота.
— Это верно, — согласился отец, Вмешался Арман:
— Теперь нас уже достаточно много. Мы не собираемся стоять в стороне и наблюдать за тем, как толпа бесчинствует в небольших городках…
