Книга Отражение звезды - Марина Преображенская

Автобус захлопнул двери и тронулся с места.

— Стойте! Стойте! — Леночка забарабанила в дверь. — Я тороплюсь! Ну пожалуйста!

Кулачок Леночки ныл, она терла им о бок и взглядом, полным смеси горечи, растерянности и ненависти, провожала проклятую железную машину, похожую издалека на большую зеленую гусеницу. Хоть под колеса бросайся — все равно проедет по тебе и не остановится. Из-за угла дома, откуда только что выбежала Леночка, заметав издали стоящий на остановке автобус, неслась черная машина с мигалкой на крыше, и Леночка почувствовала, как у нее немеет язык. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что это за машина и почему она так стремительно летит к ней.

Леночка затаилась за стеклянным перекрытием, как будто могла сделаться не только неслышимой, но и невидимой.

— Григорьева?

— Да, — отираться не имело смысла. Она только пыталась подавить дрожь в голосе и постараться не думать о страшных последствиях. Машина влилась в поток и на большой скорости покатила Леночку в неизвестном направлении. «Как же — в неизвестном… — Леночка горько усмехнулась. — В тюрьму».

— Ну, присаживайтесь. — Ей указали на диванчик в маленькой комнатушке. Однажды Леночка была в помещении, похожем на это, когда ее допрашивали или, вернее, проводили беседу в прокуратуре. Но тогда они с Каратаевым сами пришли в милицию, сами написали заявление, и Леночка считалась стороной потерпевшей. Только ведь фокус в том, что даже тогда ее никто не захотел слушать. Что уж говорить про теперешнюю ситуацию!

Леночка вспомнила соседку. Дернул же ее черт за язык сморозить такую глупость. Она горько усмехнулась.

Сопровождающий коротко взглянул на нее и вышел из кабинета, бросив на ходу:

— Ждите.

«Ждите», — мысленно повторила Леночка. На столе зазвонил селектор, Леночку так и подмывало нажать кнопку, и вдруг она почувствовала, что ее это даже забавляет. Ни капельки не страшно. Она поднялась, подошла к столу, собираясь поднять трубку, но селектор так же неожиданно, как зазвонил, прекратил подавать признаки жизни.

Часы на стене равномерно попискивали в такт звуковым сигналам, мигая зеленым двоеточием, отмеряющим секунды.

Пищат, как голодные мышки, грызут пирог времени, конца и края ему не видать. А все же стекает жизнь песочком сквозь пальцы. Леночка с удивлением посмотрела на свои раскрытые ладони. Пальчики… Она выкинула пакет в мусоропровод, но отпечатки пальчиков на упаковке все равно остались.

Почему никто не идет? Почему оставили ее одну — даже кабинет не заперли? А если выйти в коридор? Возможно ли выйти отсюда незамеченной.

Посидев еще минутку, она снова поднялась, подошла к широкому подоконнику и села на него вполоборота к стеклу. Второй этаж. Не так уж и высоко. На окнах нет решеток.

Леночка внимательно рассматривала крестовину рамы. Оклеечная бумага местами вздулась, местами отошла от масляной краски, пожелтела и выглядела так, словно окна утепляли не этой осенью, а лет десять назад.

За окном, прямо под домом, тянулся высокий бетонный забор. Проходная с двумя охранниками, ряд машин со служебными номерами. Один из охранников дремал в будке, поглядывая в маленькое квадратное окошко затуманенным взглядом, другой пил чай из термосной пластмассовой чашки и держал ручку над газетным листом, — наверно, разгадывал кроссворд. Мимо них проходили люди, предъявляя в окошко удостоверения. Тот, который пил чай, периодически кивал и снова утыкался в кроссворд.

Леночка скрестила на груди руки. Открыть окно и выскочить? Но что дальше? Куда идти, домой? Смешно.

Снова зазвонил селектор. Леночка отошла от окна и, резко открыв дверь, пошла по длинному гулкому коридору. Дошла до конца, взглянула на табличку на последней двери и, круто развернувшись, медленно побрела в обратную сторону.

— Вы что здесь разгуливаете? Драпать собрались?

— Нет. — Она остановилась как вкопанная и вопросительно подняла свои изящные изогнутые брови. — Ищу дамскую комнату.

— Пошли. — Она пошла за майором. Тот, очевидно, появился в ее отсутствие, и им предстоял долгий разговор. В туалет не хотелось, но еще меньше хотелось неприятностей. Пусть он видит — Леночка не боится. А не боится потому, что невиновна.

Майор — следователь городской Московской прокуратуры Лобанов — был симпатичным, высоким и широкоплечим. Он задавал вопросы, она отвечала. Он записывал, она ставила подпись под каждой страничкой. Хотелось есть, пить и спать, но она снова и снова вынуждена была отвечать на его вопросы.

— Так вы говорите, что не сбегали?

— Нет… То есть… Я просто растерялась, когда обнаружила этот сверток. Я испугалась. К сожалению, все в моей жизни против меня, понимаете, поэтому…

— Когда вы познакомились с Никитиным?

— Года два назад. Или чуть больше. Я же вам говорила. Погиб Аганин, я не выдержала… Его бывшая жена, его дочь… В общем, я вернулась в подвал, из которого мы выкарабкались. В подвале у меня появилась подруга — Раиса Стоянова. Она была влюблена в Никитина и очень много рассказывала мне о нем. Уходила куда-то, говорила — к нему, возвращалась усталая, измученная и… с деньгами. Потом она рассказала, что Никитин фотографировал ее для порнографических целей и продавал снимки. А позже он приучил ее к наркотикам и стал продавать уже не снимки, а тело.

— И вы жили на эти деньги? — Леночка пожала плечами. За все время беседы майор не сводил с ее лица взгляда, буравил насквозь, и создавалось впечатление, что глаза его, стеклянные, немигающие, подсвеченные изнутри лазерным лучом, проникают прямо в мозг.

— Нет. То есть не совсем. Я торговала газетами и журналами.

— Разумеется, — он вздохнул. — Возможно, вы и не лжете. Возможно, повторяю. Но в это трудно поверить, чтобы вы жили с Раисой, как говорите, в одной квартире, снимаемой для вас Никитиным, и при этом не работали… э… путаной.

— Я клянусь вам. Я все уже рассказала, вплоть до последней секунды, до того самого момента, когда выбросила пакет в мусоропровод. Для чего бы я стала это делать? Я просто могла отказаться…

— Не могли. — Он улыбнулся, черты лица его смягчились, но голос все еще был жестким и холодным. — Не могли, потому что прекрасно понимали, что отыскать пакет в мусоросборнике — не так уж и сложно. Вы понимали это, и деваться вам было некуда. Но все равно это лучше, чем делать вид, что вы просто были в гостях в тридцатой квартире. Так ведь вы показали с самого начала?

Леночка склонила голову. Она почувствовала, что краска заливает щеки, и, раздосадованная своей непутевостью и абсурдностью положения, разрыдалась.

Селектор уже в который раз затрезвонил, и если следователь до сих пор просто не отвечал на звонки, то сейчас он, видимо, решил дать ей передышку.

— Да, — ответил он кому-то после короткого приветствия и нескольких минут внимательного молчания. — Да. Так точно. Я доложил по начальству. Очень на то похоже. — Он взглянул на Леночку, улыбнулся ей и подчеркнуто радостным тоном произнес: — Я это только что и собирался сделать, Василий Петрович.