Матросы поставили сундук, откинули крышку. Нас окружили плотным кольцом. Всем не терпелось увидеть содержимое. Мне вспомнился день моего поединка на палубе галеона Эдварда Тэтча. И тогда, и сейчас зрители вели себя схожим образом. Кто забрался на снасти, кто – на планширы. Тем временем капитан Робертс взял один из кубов и стал рассматривать на свет.
Послышались разочарованные возгласы. Да, парни, золота для вас в этот сундук не положили. И серебра тоже. Только хрустальные стекляшки. Так что простите. Какой-нибудь наивный матросик мог подумать, будто в них налито вино, но я точно знал, что это кровь.
Похоже, Робертсу не было никакого дела до ожиданий его матросов.
– Смотрю, тамплиеры славно потрудились…
Он вернул куб на место и сейчас же проворные пальцы подхватили следующий. Этот он тоже посмотрел на свет. Матросы, раздосадованные таким поворотом событий, спустились на палубу и вернулись к своим делам.
Робертс разглядывал очередной куб.
– Кровь Лауренса Принса, – сказал он, бросая сосуд мне. – Теперь уже бесполезная.
Я внимательно наблюдал за действиями Мудреца. Его руки двигались над сундуком, а губы быстро произносили имена:
– Вудс Роджерс. Бен Хорниголд. Даже сам Торрес. Маленькие капельки, сохраняемые для особых целей.
Я чувствовал: это каким-то образом связано с Обсерваторией. Но каким? Время, когда меня можно было кормить обещаниями, прошло. Во мне поднималась злость. К тому времени люди Робертса разошлись по своим местам. Правда, рядом оставались квартирмейстер и первый помощник, но со мной был Адевале. Пожалуй, настало время показать Робертсу серьезность моих намерений. Пусть знает, что меня уже тошнит от всех этих хождений вокруг да около. А может, лезвие клинка заставит его сообщить столь нужные мне сведения?
– Робертс, ты должен показать мне Обсерваторию, – твердо заявил я. – Мне необходимо знать, что она собой представляет.
– Ради каких целей? – спросил он, и в глазах мелькнул насмешливый огонек. – Чтобы ты умыкнул ее у меня из-под носа? Или ты готов работать со мной и использовать ее во благо нас обоих?
– Ради лучшего устройства собственной жизни, – осторожно ответил я.
Робертс захлопнул крышку сундука, упершись ладонями в изогнутую поверхность.
– Забавно. А мой девиз: «Пусть жизнь будет короткой, но веселой». На большее мне не хватает оптимизма.
Он задумался. Я затаил дыхание. Снова мелькнула мысль: «Что теперь?» Робертс посмотрел на меня. Веселого огонька в глазах – как не бывало. Они снова глядели бесстрастно.
– Хорошо, капитан Эдвард Кенуэй. Ты заслужил право ее увидеть.
«Наконец-то», – улыбаясь, подумал я.
52
Следуя за «Бродягой», мы плыли вдоль побережья Бразилии.
– Ты только представь, Адевале, – говорил я. – Мы в нескольких шагах от величайшей добычи, какая только может существовать.
– Капитан, я не чувствую ничего, кроме жаркого ветра в моих ушах, – загадочно ответил квартирмейстер, подставив лицо ветру.
Я посмотрел на Адевале, в который раз испытав восхищение. Этот человек постоянно оберегал меня от опасностей. В трех переделках я остался жив только благодаря ему. Адевале был самым верным, смышленым и расторопным квартирмейстером, о каком может мечтать любой капитан. Он сумел вырваться из рабства, но был вынужден остерегаться заурядных бунтовщиков вроде Калико Джека, потому что тот, родившись белым, считал себя выше чернокожих. Адевале сумел преодолеть все мерзости, какие устраивала ему поганая жизнь. А уж на что она была щедра, так это на всякие пакости. Во всех плаваниях «Галки» Адевале находился рядом со мной. Он никогда не требовал своего жирного куска добычи. Его интересы оставались скромными, но он, несомненно, заслуживал уважения, достойных средств к существованию, места, где он мог преклонить голову, и сытной еды, приготовленной безносым поваром.
А чем же я платил своему верному другу?
Нескончаемой болтовней об Обсерватории.
– Да ладно тебе, дружище. Когда мы доберемся до древнего сокровища, мы обеспечим себя до конца дней. Все. Каждому на десять жизней хватит.
Адевале кивнул:
– Как скажешь.
«Галка» подошла достаточно близко к «Бродяге», и мы с Робертсом прекрасно видели друг друга.
– Эгей, Робертс! – крикнул я. – Давай встанем на якорь и встретимся на берегу.
– А за тобой хвост, капитан Кенуэй. Интересно, давно ли ты им обзавелся?
Я вырвал из рук Адевале подзорную трубу и полез к «вороньем гнезду», где поднес ее к глазам.
– Как ты думаешь, парень, что это за корабль? – спросил я впередсмотрящего.
Парнишка был совсем молодым. В его возрасте я впервые ступил на борт «Императора».
– Это просто корабль, сэр. Но в здешних водах полно кораблей. Он еще достаточно далеко от нас, и я подумал, что не стоит поднимать тревогу.
Я сложил подзорную трубу и сердито посмотрел на него:
– Значит, ты подумал, что тревогу поднимать не стоит? А ведь это, сынок, не просто корабль. Это «Бенджамин».
Парнишка побледнел:
– Да. Именно «Бенджамин», и капитаном там некто Бенджамин Хорниголд. И если они до сих пор не нагнали нас, то лишь потому, что сами не захотели.
Я стал спускаться. Пока рассматривал в подзорную трубу корабль Бена, я заметил блеск линзы такой же трубы из его корзины впередсмотрящего.
– А теперь, парень, хоть и с запозданием, поднимай тревогу.
– Вижу парус!
Справа по борту, на горизонте, виднелось побережье Кубы. Сзади двигался «Бенджамин». Я сам встал к штурвалу и начал стремительно разворачиваться. Руль недовольно заскрипел, матросы похватались за скобы. Мачты «Галки» качнулись; судно накренилось левым бортом. Мы сделали полный разворот. Мои ребята, ворча и ругаясь, взялись за весла и погребли навстречу «Бенджамину». «Что, Хорниголд, такого от нас ты явно не ожидал?» – мысленно усмехнулся я.
– Капитан, подумай хорошенько о том, что собираешься сделать, – сказал Адевале.
– Адевале, ты-то чего разворчался? Разве не видишь? Бен Хорниголд мчится нас прикончить.
– Это я вижу. Он – предатель и достоин смерти. Но что потом? Ты уверен, что в большей степени заслуживаешь права увидеть Обсерваторию, чем он и его тамплиеры?
– Нет, не уверен. И, честно говоря, мне на это наплевать. Но если у тебя есть замысел получше, давай говори.
– Прекрати сотрудничать с Робертсом, – порывисто произнес Адевале. Он отличался хладнокровием, и такие всплески эмоций бывали у него редко. – Расскажи ассасинам. Приведи их сюда, и пусть они стерегут Обсерваторию.
– Я готов привести их сюда, но только если они согласятся заплатить мне за это кругленькую сумму.
