Пришлось объяснять, рассказывать… Встреча с матерью имела привкус искупления. Мадам Руфье уронила слезу, обнимая Клемана и Веро. Перед первой совместной трапезой Александр попросил у всех прощения и пообещал, что отныне будет исполнять все свои обязанности перед семьей. Еще он позвонил отцу, оставленному под присмотром сиделки.
То были волнующие мгновения искренней радости. Правда, задерживаться в гостях у невестки мадам Руфье не стала. Ей не хотелось нарушать только-только обретенное семьей единение. Элен пообещала, что на Пасху они все вместе приедут к ним в Кассис. С огромным нетерпением ждала она обещанной Александром ночи любви и жила, ничего не страшась и упиваясь этой драгоценной гармонией, которая к тому же досталась такой дорогой ценой. Но ночи любви не суждено было случиться. Судьба, капризная и жестокая, была безжалостна к нетерпеливым любовникам.
Чтобы предотвратить несчастье, Элен достаточно было бы шепнуть Веро на ушко всего пару слов, но небеса, наверное, распорядились так, что эта любовь – любовь бывшего священника к женщине – была обречена. Это случилось третьего января. Александр задержался у постели дочери, которая уютно устроилась под цветастым одеялом.
– На пасхальные каникулы мы с тобой обязательно пойдем в поход в горы Эстерель! Милая моя Веро, я так люблю эти края!
– И я тоже, папочка! И я так рада, что ты вернулся к нам и уже совсем поправился… Я не любила Кентена, хоть он и хорошо ко мне относился… Он делал мне подарки, но я его все равно не любила.
Девочка покраснела – она поняла, что проговорилась. Но Александр продолжал расспрашивать:
– Нет, мама мне не сказала. А я ни о чем таком ее не спрашивал. Скажи, а она была с ним счастлива?
– Думаю, да. Он возил нас на море, на свою виллу. Но ты ведь не сердишься?
Не прошло и четверти часа, как Александр ушел.
Глава 18
Холмы Прованса сотканы из света…
Было прохладно, шел мелкий дождь, привычный в это время года для Шаранты – края, который практически не знает зимних холодов. Не помня себя от тревоги, Элен, похоже, объездила на машине все улицы Ангулема, от собора до Дворца правосудия. С возвышенности Рампар-Дезе, где находится памятник президенту Сади́ Карнó, умершему насильственной смертью, город был виден как на ладони. Но единственное, что привлекло внимание Элен, – это ярко освещенное придорожное распятие на соседнем холме, по ту сторону долины. Ей вспомнилось другое распятие, затерянное в горах, у которого Александр впервые заключил ее в объятия… Полагаясь на интуицию или в порыве отчаяния, молодая женщина решила туда поехать.
У подножия одного из трех придорожных крестов она увидела мужа. Ему пришлось пройти много километров, и это при том, что его левая нога до сих пор сильно болела. Выступающие из тумана белые каменные фигуры Марии, Марии-Магдалины и Иоанна казались призраками. Преклонив колени, Александр молился, и, наверное, уже довольно долго. Элен подумала, что само Провидение привело ее на крепостную стену, к памятнику, поскольку если бы она не увидела распятие, то ни за что не догадалась бы сюда приехать.
И, конечно же, не случайно Александр в минуту отчаяния пришел в это почитаемое горожанами место… Этот символ любви христиан, крест, не мог не привлечь его – бывшего служителя Бога… Быть может, ему тоже вспомнилось место, удивительно похожее на это, где они с Элен пережили незабываемые моменты зарождения чувства, много-много лет назад?
Элен медленно приблизилась, едва справляясь с эмоциями.
– Александр, умоляю, выслушай меня! То, что сказала тебе Вероника, не имеет значения. Только поэтому я сама тебе не рассказала об этом. Я действительно жила какое-то время с Кентеном, как ты жил с Магали. Я не знала, увидимся ли мы когда-нибудь снова, и я на тебя злилась. Я думала, ты любишь эту девушку. Но теперь все это в прошлом, мы вместе, и мы, как и раньше, любим друг друга!
Но только слышал ли ее Александр? Все так же стоя на коленях перед распятием, он спрятал лицо в ладонях. Элен потрясла его, взяв за плечи.
– Почему ты опять убегаешь? Не проще ли было попросить у меня объяснений? Когда мы с тобой наконец повзрослеем, Александр? Я утаила от тебя свою связь с Кентеном, потому что боялась тебя потерять, а ты реагируешь как безумец – убегаешь! Дорогой, я люблю тебя, и не надо ревновать! Лучше постарайся понять, я ведь поняла, что связывало тебя и Магали, хоть это было трудно!
Эти слова вывели Александра из состояния прострации. Он встал и с нежностью посмотрел на жену:
– Это не ревность в буквальном смысле слова, Элен. Я предполагал, что за столько времени ты могла кого-то найти. И этим кем-то оказался Кентен – мужчина, который нравился тебе уже тогда, в Ульгате, – заботливый, с положением в обществе. Уверен, ты уговорами заставила его уступить мне место, а потом уложила меня в вашу постель. Это ужасно, неприемлемо. По словам Веро, ты была с ним счастлива. Но тут на тебя свалился несчастный инвалид, и ты сочла своим долгом заботиться о нем, принести себя в жертву… Это, Элен, невыносимо для меня. Я не хочу твоей жалости, а ты готова на все, лишь бы сохранить семью. Так же было и в Ульгате! Ты – слишком хорошая мать, и счастье Веро для тебя – на первом месте. И вот ты берешь под свое крыло негодяя, который когда-то тебя предал и бросил, шепчешь ему слова любви, осыпаешь ласками – и все для того, чтобы у твоей дочки был отец! Всеми радостями жизни, профессией – ты жертвуешь всем ради меня!
Последние слова Александр выкрикнул, сжав кулаки. Элен тихо плакала, и на ее бледных щеках слезы смешивались с капельками дождя. Он подошел, обнял ее.
– Посмотри на этот город, моя нежная Элен! Посмотри на него!
Она послушно подняла голову, чтобы полюбоваться городом, стоящим на вершине высокой горы. Ангулем, воспетый поэтами и историками. Ангулем, похожий на каменный корабль под ночным небом. Тысячи огней украшают его, подобно сверкающим гирляндам, и мокрые от дождя черепичные крыши кажутся лаковыми. Величественный и незыблемый, этот старинный город, казалось, явился из сказки…
– Ты наверняка любишь этот город. Я же его совсем не знаю. Но сегодня его красота взволновала меня. И я сказал себе: «Элен жила здесь с человеком, который лучше меня. Она нашла здесь прибежище, моя отвергнутая супруга, она обрела здесь покой и счастье, которых достойна. Она воспитала прекрасную дочку, красавицу и одаренную танцовщицу. А я – я явился, чтобы разрушить установившийся порядок вещей и благополучие, в котором они обе так нуждались!»
– Александр, все не так, как ты говоришь! Ты ничего не разрушил. Веро думала только о тебе, танцевала только для тебя, ради того дня, когда ты вернешься и ее увидишь! А мне случалось плакать, вспоминая наши счастливые дни… Кентен любил меня, это правда, но я так и не сумела тебя забыть. Ты должен мне верить, я никогда не дорожила нашими с ним отношениями. И, как только увидела тебя, я поняла…
