Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
Я пыталась вспомнить еще какие-нибудь народные антисептические средства, но ничего, кроме клюквы и болотного мха, не вспомнила. Увы, климат северной Франции не имел ничего общего с климатом северо-запада России, и никакая клюква тут не росла.
В один из редких моментов, когда к Джейми возвращалось сознание, он попросил меня:
– Дай мне умереть. Прошу тебя, дай мне умереть.
– Черта с два! И не надейся! – сказала я.
Но положение было угрожающим. Он заметно слабел, а красные полосы медленно поднимались по руке. Я не спала сутками, сидя у его постели, всматриваясь в его лицо, пытаясь уловить малейшие признаки улучшения. Но улучшения не было. Он не хотел жить. Он не хотел сопротивляться болезни. Никакой хвойный отвар не заставит его захотеть жить.
На рассвете я ненадолго задремала и проснулась от того, что в комнату вошли несколько монахов во главе с самим аббатом. Я вопросительно посмотрела на них.
– Мы пришли дать ему последнее причастие, – мягко сказал аббат.
– Что?! – Я подскочила на месте.
– Он находится между жизнью и смертью. Мы не знаем, сколько еще отмерил ему Господь. Мы не знаем, призовет ли Господь его к себе или дарует жизнь, подвергнув испытаниям. Он не должен отойти в мир иной без святого причастия.
– Он не отойдет в мир иной, – сказала я. – Я не позволю ему умереть. Ему не нужно ни причастие, ни страхование от несчастного случая.
Вошедшие остолбенели.
– Но, моя дорогая, – попытался уговорить меня аббат, – мы не можем допустить…
– Только через мой труп, – сказала я. – Он не умрет. И мне плевать на Господа Бога.
Я выставила их за дверь и истерически разрыдалась. Еще не хватало! Они хоронят его заживо! Конечно, если смириться, сидеть и дожидаться, пока он умрет, все именно так и будет. Я всмотрелась в лицо Джейми. Оно походило на череп, обтянутый бледной, слегка желтоватой кожей. Он страшно исхудал за последние дни. Неужели никакой надежды? В дверь тихонько постучали.
– Это опять вы?! – возмутилась я.
– Нет-нет, они больше не придут, – ответил мне тихий голос брата Бертрана.
Я впустила его и быстро закрыла дверь, на всякий случай. Вдруг они захотят ворваться сюда и все-таки причастить его?
– Я слышал, вы прогнали отца Симона? – с едва заметной усмешкой спросил Бертран.
– Я не могу сидеть тут и смотреть, как они его хоронят. Он не умрет. Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы спасти его жизнь.
– Вы не совсем правильно понимаете смысл обряда, мадам Фрэйзер, что простительно. Его первое назначение – очистить душу тяжело больного человека, чтобы облегчить его физические мучения, и попросить у Господа исцеления. Если же Господу не угодно даровать исцеление, тогда…
– Тогда мы готовим больного к смерти и заказываем гроб, – оборвала его я. – Нет уж. Я не хочу допускать и мысли о том, что он может покинуть этот мир.
Бертран вздохнул:
– Пути Господни неисповедимы.
– Уж это точно, – сказала я. Мы немного помолчали.
– Вы просили меня выслушать вас, – начал Бертран. – Я готов. Думаю, сейчас вам необходима исповедь.
– Да. Что-то в этом роде. Правда, я не знаю, как это делается.
– Просто говорите. Думаю, вам не нужны формальности?
Я кивнула. Мне было нелегко начать, но все же я заставила себя. И с каждым следующим словом мне становилось все легче, и постепенно я рассказала ему все, от первого до последнего слова, все о дяде Сэме и Андрее, о каменном круге и капитане Рэндалле, о тюрьме и убитом мною раненом мальчике… Он слушал внимательно, иногда переспрашивая, уточняя детали. Он не выказывал своего удивления или недоверия, он слушал мою историю так, как слушал бы любую другую, более прозаичную.
– Как чудесно, – произнес он, когда я закончила. – Какое прекрасное свидетельство Божественного промысла.
– То есть вы тоже мне верите? – удивилась я. – Когда я рассказала об этом мужу, я думала, что он сочтет меня сумасшедшей. Но он поверил. Я никогда этого не пойму. А теперь и вы тоже…
– Не удивляйтесь, мадам Фрэйзер. Ведь я верую в Иисуса Христа, который пятью хлебами накормил семь тысяч человек. Почему же я не могу верить в то, что он мог перенести человека из одного времени в другое, чтобы исполнить свою волю. Господь дарует нам чудеса, чтобы мы не утрачивали веры. Вы лишь выполняете Божественное предначертание.
– Хм, – сказала я. – Логично. Но я… Я знаю будущее. Я могу его предсказывать. Имею ли я право пользоваться этим знанием, чтобы повлиять на события? Или я не должна вмешиваться и нарушать ход вещей?
– Господь наделяет некоторых людей даром предвидения. Любой дар можно использовать во зло и во благо. Используйте во благо свои знания. Я уверен, так вы совершите угодные Богу поступки.
– Но я изменила своими действиями будущее. Я была вынуждена убивать, чтобы защитить себя и мужа…
– Каждый своими действиями меняет будущее, – возразил Бертран. – В этом и состоит наше земное предназначение. Да, вы лишили жизни нескольких человек – вас вынудили обстоятельства, – но вы забываете, что многих вы вылечили, вернули им здоровье и жизнь. Подумайте об этом. Все в руках Провидения, и Господу было угодно послать вас сюда, чтобы нести добро одним и зло другим.
– И чтобы все время спасать моего мужа. Должно быть, он очень нужен Господу, раз он послал меня сюда специально для этого.
– Перед Господом все мы равны, – строго сказал Бертран. – А счастливый брак – великая ценность и богоугодное дело. Это большая редкость, и раз уж вам пришлось преодолеть время и пространство ради того, чтобы встретить вашего нареченного супруга, вы обязаны сделать все возможное, чтобы сохранить этот брак.
– Да, – сказала я уверенно. – Теперь я знаю, что все делала правильно. И я знаю, что делать дальше. Здесь растут водоросли?
Брат Бертран удивленно кивнул, не понимая такого резкого перехода oт душеспасительной беседы к каким-то низменным водорослям.
Было уже поздно, но я разбудила брата Роберта и отправилась с ним на море.
– Зачем нужны водоросли? Я ни разу не слышал о том, что они лечат раны, – недоумевал Роберт, но все же подчинился.
– Чтобы вырастить пенициллин, – сказала я.
– Пенициллин? – не понял Роберт.
– Это такое лекарство, – ответила я, не вдаваясь в объяснения. – Только оно может спасти от заражения крови.
Брат Роберт собрался было спросить, что такое заражение крови, но, кажется, передумал, решив не вступать в беседу с сумасшедшими. Дальше мы действовали молча.
Моя затея была действительно сумасшедшей, вырастить плесень, которая вырабатывает пенициллин, в питательной среде, приготовленной из морских водорослей, и попытаться с его помощью вылечить Джейми – вероятность успеха была очень маленькой. Во-первых, таким способом можно получить очень маленькие дозы пенициллина. Во-вторых, у меня нет возможности обработать или очистить раствор. В-третьих, пенициллин, полученный таким образом, нестабилен, он разрушается в желудке, и значит, его нужно попытаться ввести прямо в кровь. Если бы я хорошенько подумала, я не взялась бы за это рискованное и почти безнадежное дело. Но думать мне было некогда. И через некоторое время в укромном месте были выставлены склянки с питательным раствором и посевом плесени. Оставалось ждать.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
