Книга Заморский вояж - Михаил Михеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
– Действительно, просто и рационально… А если я не соглашусь?
– Согласитесь. Во-первых, подумаете о своих детях – и согласитесь. О себе ладно, вы старый и больной человек, но о потомках позаботитесь, никуда не денетесь. А во-вторых, если все правильно преподнести, в чем мы вам поможем, то вы станете еще и национальным героем, гением дипломатии, сумевшим вытребовать у победителей вместо полного уничтожения страны тяжелый, но все же почетный мир.
– Поможете? Зачем вам это?
– С вами проще иметь дело, чем с теми, кто жаждет реванша. Вы нас устраиваете.
– Благодарю, – с сарказмом отозвался Рузвельт, но по его тону Колесников понял – ничего принципиально невозможного в предложении немца американский президент не видит.
– Всегда пожалуйста.
– Только на следующий день после того, как я это подпишу, мне объявят импичмент.
– Не объявят. Просто потому, что не наберут кворума – у нас в плену целая куча сенаторов. Потом, если хотите, составьте список, кого из них вы хотели бы видеть в гробу, и мы вполне можем пойти вам навстречу.
Рузвельт не ответил, быстро, по диагонали, просматривая страницы. На середине прервался:
– Мне потребуется время, чтобы это изучить.
– Да изучайте на здоровье, пару часов я вам дам. Но подписывать все равно придется.
– А если кратко? Чтобы мне быть готовым к тому, что увижу.
– Если кратко… Аляска отходит русским. И не делайте удивленные глаза, это их земля. Канада – Германии, нам требуется жизненное пространство. Территория, занятая нашими войсками – тоже, как будем делить, мы уж как-нибудь между собой разберемся. Оборудование с ряда предприятий демонтируется и вывозится в СССР – им нужно обновлять станочный парк. Перечень там будет.
Филадельфию мы вам вернем – разрушенный город, набитый людьми, которые нас ненавидят, да еще и исповедуют какую-то непонятную нам религию, слишком большая обуза. Норфолк оставляем себе. Атомный проект вы прекращаете, оборудование и все результаты передаете нам. Вам запрещается развитие определенных научных направлений и технологий… И не делайте круглые глаза, а то вам, дикарям, дай в руки пистолет – вы ж застрелитесь.
– А можно без оскорблений? – набычился Рузвельт.
– Это не оскорбление, а констатация факта. Далее. Вся Атлантика объявляется демилитаризованной зоной.
– Это значит, там не может быть военных кораблей? – недоверчиво спросил Рузвельт.
– Поправка. Там не может быть ваших военных кораблей. За пределами территориальных вод, двадцатимильной зоны. Мы же не звери.
– С этим я не могу согласиться.
– А вас и не спрашивают. Просто высунетесь – утопим. И потом, вам же это выгоднее.
– Это почему?
– Почему? – Колесников усмехнулся, почесал нос и еле удержался от того, чтобы чихнуть – в кабинете оказалось неожиданно пыльно. – Да все просто. Скажу вам, как профессионал. Если бы вы за те же деньги построили мониторы для обороны побережья, мы вряд ли к вам прорвались бы. В то же водоизмещение впихнули бы и броню толще, и орудия мощнее, и противоторпедную защиту усилить можно было, да и зенитную артиллерию тоже… Но вы предпочли океанские корабли, способные сопровождать ударные эскадры. Оружие агрессора. Так что теперь не жалуйтесь, просто радуйтесь, что мы даже не пытаемся установить ограничение на тоннаж.
– И все же.
– Ну почему ж все? Что-то еще важное было. Ах, да. Панамский канал остается под нашим контролем. Доллар становится только вашей внутренней валютой и не может использоваться в международных расчетах. Да не морщитесь вы так, президент. Как говорят русские, снявши голову, по волосам не плачут. Вы идите, изучите все подробно, тогда, если возникнут вопросы, продолжим. А сейчас у меня нет времени. Пожалуй, я дам вам даже не два, а все четыре часа.
Рузвельт медленно кивнул, а Колесников встал и пошел прочь. Он со штабом расположился в отеле по соседству, там были кровати, и можно наконец поспать хотя бы с намеком на комфорт. А потом они закончат разговор, причем вопросы у Рузвельта возникнут обязательно, да такие, по сравнению с которыми озвученные ранее не стоят ни гроша.
Как это часто бывало, он оказался прав. Рузвельт встретил его будучи настолько подавленным, что Колесников испугался даже, не случился бы у старичка инфаркт. Хотя какой старичок, ему едва за шестьдесят, всего на семь лет старше Лютьенса. И он с ходу спросил:
– Я могу попросить вас пояснить последние страницы?
– Ну, попросите, – разрешил адмирал и, видя недоумение на лице собеседника, посерьезнел. – Вы про список лиц, подлежащих безусловной выдаче Германии?
– Да.
– А чего там непонятного? Рокфеллеры, Ротшильды, Морганы, ну и так дальше. С семьями, чадами и домочадцами. Мы считаем их военными преступниками и уже подготовили для этих людей шикарный концлагерь. Мы его в свое время законсервировали, и он теперь как новенький. Даже клопы сохранились.
Вот так вот. Они с Рабиновичем потратили немало времени, составляя этот список. Кого– то наверняка забыли, о ком-то и вовсе не знали, но большинство наверняка здесь перечислены. И уничтожать их стоит всех, чтобы и памяти не осталось, иначе опять что-то выплывет. А кто скажет «сын за отца не ответчик», пускай вспомнит, на чьи деньги жил тот сынок. И заткнется.
– Адмирал, вы понимаете, что мы не сможем выполнить это требование?
– Нет, не понимаю. И понимать не собираюсь. Послушайте, мистер президент. Вы никогда не думали, отчего началась эта дурацкая война? Кто ее вообще начал?
– Вы.
– Не-ет, – открыто ухмыльнулся Колесников. – Войну начали вот эти уроды. Именно они, а не военные. Эти люди, точнее, их шестерки устроили революции в России и Германии и сняли с этого сливки. Потом накачали наши страны оружием, чтобы позже стравить между собой и поиметь в неразберихе войны еще больше. Только вот одного не учли. Знаете, чего?
– Чего? – на сей раз, Рузвельт смотрел с неподдельным интересом.
– Разницы в происхождении. Не все на свете меряется выгодой. В отличие от них и русские, и немцы – народы-воины, родившиеся в сражениях за свою землю. А воины всегда смогут друг друга понять и, если будет желание, договориться. Ну и раз уж эти люди нашли убежище на вашей земле, то и расплачиваться придется вам. Вы можете попытаться отказаться – и умереть…
Четыре месяца спустя Колесников гулял по берлинской набережной. Вот как интересно получается. Время летит быстрее, чем успеваешь это понять. Вроде бы только вчера фланировал здесь с красивой девушкой – а сейчас степенно идет с тобой под руку, толкая перед собой коляску со спящей дочерью. Сын остался дома, под присмотром суровой Марты, ему сегодня чуть-чуть нездоровилось, а они отправились немного подышать свежим воздухом, а заодно опробовать новый автомобиль Хелен – старый она все же разбила, и хотя его клятвенно обещали починить, Колесников на всякий случай купил еще один. Денег, слава богу, достаточно.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Заморский вояж - Михаил Михеев», после закрытия браузера.