Книга Небесный бродяга - Антон Демченко

Хельга, начавшая зевать еще в кабинете капитана порта… о, конечно, приличные девушки не зевают в обществе, как я мог забыть! Она просто чуть не заснула в кресле у камина, так что, едва мы поднялись на борт шлюпа, дочь дядьки Мирона тут же пожелала нам спокойной ночи и скрылась в своей каюте. А мы со Святославом Георгиевичем решили перекусить и устроились в салоне, где я, колдуя над плитой, принялся расспрашивать наставника кое о каких деталях недавней встречи с Руджиери.

В принципе я должен был сразу догадаться, что Ветров просто решил устроить мне очередной экзамен. Ну не может быть швартовка настолько неудобной и опасной, пусть даже и в парящем городе!

– Сейчас не может, – покладисто согласился Святослав Георгиевич, когда мы вернулись на борт «Резвого». – А еще лет двадцать назад швартовка шлюпов и яхт именно так и выглядела. Причем не только в Высокой Фиоренце, но и в других парящих городах. Это сейчас для подъема малых дирижаблей используют воздушный колокол, а тогда… Экипажи без нацепленных парашютов из спаснабора на посадку не заходили, уж очень велик был риск разрушения купола. Так-то. Зато можешь гордиться, с этой заколкой в платке зеленью каботажной тебя ни один «китовод» не обзовет. А если попробует, свои же и угомонят.

Я улыбнулся, а Ветров, заметив это, тут же плеснул ложку дегтя. Ну не может он иначе.

– Но на твоем месте я бы этот значок перед теми же «китоводами» не… как ты там говорил? А, точно: не светил бы. И засунул в самый глубокий карман до получения летного патента, а еще лучше лет до семнадцати-восемнадцати.

– Почему? – протянул я, чувствуя подвох, но… в самом деле, обидно! Машину-то я действительно поднял! Как по ниточке провел, спасибо чутью на Воздух.

– Потому, – усмехнулся Ветров. – Накостыляют за чужие заслуги. Кто ж поверит, что сопливый малолетка получил значок по праву? А проверять по спискам… слишком много возни. Так что отрихтуют физиономию и значок отберут. Выкинуть не выкинут, конечно, сдадут в ближайшую портовую управу, и, когда тамошние листошкрябы выяснят имя владельца, торопыги, может быть, даже перед тобой извинятся. Но без синяков жить как-то проще, не находишь?

Я кивнул, признавая правоту Ветрова. Действительно, матросы – ребята резкие, можно и на драку нарваться. Эх, а жаль… Я почему-то представил, как вхожу в наш дом в Меллинге и хвастаюсь отцу с мамой…

– Эй, Кирилл! – Тяжелая рука дернула меня за плечо, и я, опомнившись, тряхнул головой.

Смахнул несуществующую соринку и улыбнулся:

– Все в порядке, Святослав Георгиевич. В глаз что-то попало.

За спиной раздалось подозрительное шипение, и я, резко развернувшись, ринулся разбираться с так вовремя затеявшим побег кипящим рисом.

Уменьшив температуру, я накрыл кастрюлю крышкой и, включив нагрев второй конфорки, больше похожей на привычную по тем воспоминаниям варочную панель, взгромоздил на нее толстостенную чугунную сковородку. Ребристую и квадратную. В самый раз для жарки стейков в… хм… спартанских условиях.

– Любишь готовить? – поинтересовался Ветров, прерывая наше молчание.

– Привык на свалке, – коротко ответил я.

Ну не рассказывать же ему, что в прошлой жизни мне слишком часто приходилось игнорировать домашние обеды, в которых благодаря своему чутью я неоднократно обнаруживал кое-какие далеко не безвредные добавки от «любящих» родственников. А есть хотелось. Вот и приноровился пользоваться кухней в неурочное время.

– Ясно, – коротко кивнул мой собеседник.

– Святослав Георгиевич, а что за воздушный колокол такой?

– Посадочное кольцо помнишь? – чуть помолчав, заговорил он.

Я кивнул.

– Это не только ограждение. Кольцо образует своеобразный вертикальный тоннель высотой около двух миль для идущего на швартовку дирижабля. Ветра в таком тоннеле нет, а его стенки, если можно так назвать границы тоннеля, по сути, просто воздух под повышенным давлением. Они мягко отталкивают яхту или шлюп, так что тот постоянно находится в створе. Экипажу достаточно просто держать двигатели во взлетном режиме. Кроме того, кольцо формирует поток энергии, питающий купол идущего на швартовку дирижабля, так что экипаж может не бояться, что судно рассыплется в воздухе от недостатка энергии. Кстати, помнишь окончание нашего подъема? Ты еще занервничал, не услышав свиста ветра? Это оператор посадочной площадки включил кольцо, страхуя нас на финише.

– А как же традиции? – удивился я.

– Традиция – дело хорошее, но не тогда, когда заходит речь о безопасности парящего города, точнее, о расходах на ремонт его выносных конструкций в случае аварии, – усмехнулся Ветров.

– Святослав Георгиевич, а для чего вообще нужны парящие города? Какой в них смысл?

– И это мне говорит человек, которого Водопьянов всерьез считает гением… – со вздохом покачал головой мой собеседник и повел носом, уловив запах зашипевших на сковороде стейков.

– Не понял, – нахмурился я.

– Кирилл, ты же знаешь, что большинство энергоемких производств размещаются в отдалении от населенных мест? Как думаешь, почему? – Ветров явно решил начать издалека.

– Нет расходов на соседей, соответственно можно устанавливать более мощные агрегаты на самом производстве, – пожав плечами, ответил я.

– Именно. Но ведь хочется еще больше, не так ли? Мощности много не бывает.

– Согласен. Но пока не понимаю, при чем здесь парящие города.

– При том. Именно они добывают это самое «больше». В парящих городах располагаются перерабатывающие заводы, куда свозят блоки накопителей со всего мира… точнее, с пустых необжитых территорий, подконтрольных государству, владеющему городом. И из акваторий. Благо океанов на Земле предостаточно. Кроме того, города собирают никому не нужную мировую энергию на больших высотах. После переработки «фонящие» энергией контейнеры отправляются вниз, в города и на производства. Одного такого блока весом в сотню тонн хватит, чтобы на год обеспечить энергией «китовую» верфь. Для города вроде Новгорода со всеми его пригородами требуется десяток блоков. Так-то, Кирилл.