Дженна была другим человеком – заботливой матерью, верной сестрой, добрым другом. Возможно, дешево себя продавала она, а не он.
Я ее недостоин, внезапно подумалось ему.
Он резко повернулся и зашагал по коридору в обратном направлении. В гостиной он привел себя в порядок, собрал одежду Дженны и принес ее в спальню. Она вышла из двери секунду спустя, все еще завернутая в покрывало.
– Ты уходишь, – сказала она. В ее синих глазах читалось разочарование.
– Я уверен, ты не хотела бы видеть меня утром, когда Лекси проснется, – ответил Рид. Он был вынужден сжать руки в кулаки, лишь бы только вновь не потянуться к ней.
– Лекси будет спать до восьми, а может, проснется и позже, – мягко возразила Дженна. – Тебе нет необходимости уходить прямо сейчас.
– И часто такое с ней случается? Я имею в виду кошмары, – спросил Рид, меняя тему разговора.
Дженна кивнула и плотнее завернулась в покрывало.
– Сейчас уже не так часто, как правило, лишь раз за ночь. Вначале она постоянно спала со мной, но в конце концов я приучила ее спать в отдельной комнате. Мне хотелось, чтобы мы с ней жили нормальной жизнью, чтобы она избавилась от страхов. Наверно, я ошиблась.
– У тебя хорошие инстинкты, Дженна. Не надо подвергать их сомнению. Лекси тебя любит и полностью доверяет тебе.
– Я тоже ее люблю, как собственную дочь. – Ее взгляд слегка затуманился. – Рид, ты сейчас действительно хочешь уйти?
Хочет ли он уйти? Черт, конечно же, нет.
– Думаю, так будет лучше, если только ты не боишься оставаться здесь одна.
На какой-то миг он понадеялся, что она скажет, что да, ей страшно, и у него появится уважительная причина задержаться здесь на всю ночь.
Она продолжала смотреть ему в глаза.
– Я одна вот уже два месяца. Я попросила тебя остаться не потому, что мне нужен телохранитель, а потому, что мне нужен ты.
От ее слов у него снова защемило сердце.
– Я тоже тебя хотел. Просто я не привык оставаться на ночь. Так мне проще.
– Да, ты не любитель все усложнять. В таком случае тебе лучше уйти. Ступай, я закрою за тобой дверь.
Она выставляла его за порог. Ему тотчас захотелось остаться.
– Я же сказал, что не могу дать тебе того, что ты хочешь.
– Неправда. Ты боишься взять, что ты хочешь. Дело не во мне. Дело в тебе самом.
Ему стало страшно: с какой легкостью она раскусила его!
– Ты как-то раз открыл свое сердце, и тебе его растоптали. Я это поняла, – сказала Дженна. – Ты желаешь уйти, потому что не хочешь быть брошенным. – Она нервным жестом убрала за ухо волосы; глаза ее светились пониманием. – И хотя мне хочется сказать, что я никогда тебя не брошу, я понимаю, что не имею права раздавать подобные обещания. На первом месте для меня Лекси, чего бы мне это ни стоило. Так что ты прав – чем проще, тем лучше. Доброй ночи, Рид.
С этими словами она поцеловала его в губы. Нежный поцелуй этот скорее означал «прощай», нежели «доброй ночи».
У Рида опять защемило сердце. Сколько всего он хотел ей сказать, однако не смог выжать из себя ни единого слова.
Дженна проводила его до входной двери. Стоило ему шагнуть на крыльцо, как она тотчас захлопнула за ним дверь и закрыла ее на задвижку. Именно так, как ему и хотелось.
– Ты круглый дурак, Рид, – звенел у него в голове голос Эллисон.
– Знаю, – пробормотал он, шагая по дорожке. – Знаю.
* * *
В воскресенье, рано утром, зазвонил телефон. Толком еще не проснувшись, Дженна потянулась, чтобы ответить на звонок. После того как Рид ушел, она почти не спала, заново переживая проведенные с ним мгновения, и уснула только под утро.
– Алло?
– Дженна? Это Кара Линч. Извини, если разбудила тебя, но у меня проблема.
Дженна тотчас села в кровати и потерла глаза, прогоняя сон. Затем посмотрела на часы. Без нескольких минут восемь.
– Что случилось?
– Наш церковный пианист заболел. Новый пастор проводит службу в десять часов, и мы бы не хотели, чтобы она прошла без музыки.
Дженна сделала гримасу. Ей не хотелось играть на публике. Одно дело – давать частные уроки, и другое – играть в церкви.
– Боюсь, я не знаю, что у вас играют, – осторожно начала она.
– Все говорят, что ты потрясающий преподаватель. Думаю, тебе не составит труда сыграть пару гимнов. Или же ты можешь сыграть те, которые знаешь. Это всего лишь раз, – умоляющим тоном добавила Кара.
Внутренний голос подсказывал, что ей ни за что не выиграть эту битву. Тем не менее она тотчас отыскала очередной повод отказаться.
– У меня ведь Лекси.
– Возьми ее с собой. Ей у нас понравится. После службы будет небольшой ланч в честь нового пастора. Кстати, мы с ним вместе учились в школе. Его имя Эндрю Шиллинг. Мне самой с трудом верится, что он пошел в пасторы, но это другая история. В общем, будь там без пятнадцати десять, чтобы тебе показали, что нужно играть. Честное слово, мы будем премного тебе благодарны.
Дженна было открыла рот, чтобы возразить, но Кара уже повесила трубку. Если же она перезвонит и откажется играть, это вызовет к ней куда больший интерес, чем если она все-таки придет и сыграет. Тем более что это не составит большого труда. Подумаешь, пара гимнов. Никто даже не заподозрит, что она не просто рядовая учительницы игры на фортепьяно.
К ней в спальню вошла Лекси и, сияя улыбкой, прыгнула к ней в кровать. Похоже, ночной кошмар был напрочь забыт. Сейчас в руке у нее был доллар – тот самый, что Дженна накануне сунула ей под подушку. Она уже почти забыла, но после того, как Рид ушел, вернулась в спальню Лекси, проверить, как она там, и вспомнила про зуб.
– Посмотри, что у меня есть, – Лекси с восторгом помахала долларовой бумажкой. – Значит, Зубная Фея все-таки пришла ко мне!
– А что я тебе говорила, – улыбнулась Дженна.
– Может, Зубная Фея – это мистер Таннер? Он был в моей комнате вчера вечером. Он мне понравился, – заявила Лекси. – Он такой добрый. И хорошо читает сказки.
– Мне он тоже нравится, – сказала Дженна с легким вздохом.
– А кто сейчас тебе звонил?
– Миссис Линч. Она хочет, чтобы я сегодня сыграла в церкви.
– Мы пойдем в церковь? – с волнением в голосе сказала Лекси. – Ты ведь говорила, что мы с тобой не можем ходить в церковь.
Лишь потому, что ей не хотелось привязываться к этому городку. Но, похоже, избежать этого, увы, невозможно.
– Значит, сделаем разок исключение, – в последние несколько дней она только тем и занималась, что делала исключения. Оставалось лишь надеяться, что это не навлечет на нее новых бед.
