Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Именно этот механизм нужно задействовать, когда мы апеллируем к лучшей стороне каждого. Когда люди совершают поступки в соответствии с тем лучшим, что в них есть, они и чувствуют себя лучше. Иначе было бы трудно понять, как работает альтруизм. Это хорошо сознавал Аристотель: по его словам, добродетельному человеку «поступки, сообразные добродетели, будут доставлять удовольствие сами по себе»[468]. Для Аристотеля этическое поведение было главным образом вопросом хороших привычек, которые создают чувство неудобства, если вы ведете себя плохо, и подкрепления – если ведете себя хорошо. Наоборот, Иммануил Кант полагал, что поступок может быть моральным, только если он был совершен благодаря свободному выбору, а не по привычке. «То, что всякий уже желает независимо от своего согласия, не относится к понятию долга»[469]. Таким образом, по мнению Канта, долг должен относиться к чему-то, что вы не хотите делать. Трудно недооценивать опасность подобных взглядов. Если мы хотим, чтобы поведение индивидов в мире улучшилось, нам потребуется этика, в большей мере согласующаяся с человеческой психологией.
Однако Аристотель допустил одну серьезную ошибку. Он включил в свою концепцию счастья только то счастье, которое ассоциируется с добродетельной жизнью (в том числе созерцание). Это приводит к смешению средств и целей. Добродетель может быть средством создания счастливого общества, но цель в том, чтобы в этом обществе было как можно больше счастья и как можно меньше несчастья. А весомую часть счастья приносят или должны приносить сугубо частные удовольствия. Добродетельна ли живопись или игра на фортепьяно для себя, или радость от игры в бинго? Добродетель кажется неподходящим словом для описания таких вещей.
Мы должны стремиться к тому, чтобы получать как можно больше счастья, в том числе и для себя. Но мы – одни из многих. И поэтому возникает следующий вопрос: какое значение мы должны придавать увеличению счастья разных людей. Что важнее: увеличить на одну единицу огромное счастье или уменьшить на одну единицу страшное несчастье? В этом состоит основной вопрос справедливости.
Как насчет справедливости?
Люди часто думают о справедливости как об отдельной цели, которая конкурирует со счастьем. Это не так. Справедливость касается того, как мы должны распределять любые желаемые блага, – каковым в конечном счете является и счастье. Фактически мы даже не можем сказать, что счастье является целью общества, не отметив, что нужно суммировать счастье различных людей.
Как мы должны это сделать? Иеремия Бентам полагал, что наилучшая ситуация – та, в которой достигнут наивысший средний уровень счастья. Я с этим не согласен. Справедливо ли распределяется счастье – вот что имеет ключевое значение.
Мы также должны проявлять большую заботу о равенстве при распределении счастья внутри нашего сообщества[470]. Например, какую ситуацию из приведенной ниже таблицы следует предпочесть – А или Б? В обоих случаях общая сумма счастья одна и та же, но в случае В она распределена не так справедливо. При любых обстоятельствах мы, конечно, должны выбрать более равномерное распределение, то есть А. Но как насчет ситуации В, где пирог распределяется еще более поровну, чем в А, но при этом он меньше? По сравнению с А человек 1 потерял две единицы, тогда как человек 2 (более несчастный) приобрел только одну единицу. Я бы предпочел В.
Распределение единиц счастья
Это не означает, что существует «конфликт между счастьем и справедливостью». Возможен конфликт между максимизацией среднего счастья и справедливостью, но конфликта между счастьем и справедливостью нет, потому что справедливость в конечном счете касается того, как распределяется счастье.
Как нам судить об этом вопросе? Как судит об относительной важности большего счастья в сравнении с меньшим несчастьем беспристрастный наблюдатель? Особенно впечатляет один мыслительный эксперимент, предложенный Ролзом[471]. Представьте себе, что вы с одинаковой вероятностью можете быть одним из представленных здесь людей (человеком 1 или человеком 2). Учитывая этот «занавес неведения», какую ситуацию вы выберете? Этот вопрос требует срочного обсуждения.
Я бы, скорее всего, занял позицию, предполагающую неприятие риска [Этому не противоречит теория о том, что в условиях неопределенности решения принимаются в соответствии с ожидаемой «полезностью». Предположим, что мне безразличен выбор между определенностью опыта i и лотереей, дающей вероятность pi наилучшего опыта и вероятность (1–pi) наихудшего. Предположим, что мы нормализуем счастье таким образом, что счастье от наилучшего опыта будет равно единице, а от наихудшего – нулю. Согласно теории ожидаемой полезности, тот, кто принимает решение, максимизирует Σπipi, где πi – вероятность опыта i. Таким образом, согласно теории ожидаемой полезности, pi – мера «полезности».
Но измеряет ли pi счастье, которое может быть получено от опыта i? Нет, если я избегаю риска в области счастья. В этом случае p – вогнутая функция соответствующего счастья (см. график). Таким образом, при принятии любых решений, я отдаю приоритет тем из них, которые снижают риск несчастья, перед теми, которые могли бы увеличить вероятность большого счастья.
В этическом контексте за занавесом неведения все πi одинаковы. Таким образом, ожидаемая «полезность» составляет p¯, и это величина функции социального благосостояния. Но это не среднее ожидаемое «счастье». Функция социального благосостояния – вогнутая функция индивидуальных уровней счастья.
Другие выводы см. в: Harsanyi, 1953, 1955; Rawls, 1971; Ролз, 1995. Харшаньи полагает, что социальное благосостояние определяется средним счастьем, тогда как Ролз оценивает социальное благосостояние по первичным ресурсам самого обездоленного человека. Большинство из нас выберут золотую середину. Кроме того, столкнувшись с межвременным выбором на протяжении всей нашей жизни, мы, вероятно, предпочли бы более стабильный уровень счастья более вариативному с одинаковым средним уровнем.], и, безусловно, именно она подразумевается в большинстве законодательных документов по правам человека. Эти документы исключают целый диапазон негативного опыта, даже если это создает издержки для людей, достаточно привилегированных, чтобы не нуждаться в правах.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
