Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Я пил и говорил. Монах сидел молча и слушал. Он спросил меня, как так вышло, что я шел совсем один и тащил такие тяжелые сани.
― И что ты ответил ему?
― Вино развязало мне язык. Боюсь, я рассказал ему все. Вероятно я и сам не подозревал, насколько сильно мне нужно было исповедаться, не держать все внутри себя. В конце Монах кивнул...
― Путь до Рима долог и опасен, — сказал он. — Начиная отсюда — все меньше дорог, по которым можно пройти, и все больше блокпостов.
― У меня нет выбора, — ответил я.
― Выбор есть всегда. Дорога на Милан почти свободна.
― Но я иду не в Милан.
― Никогда нельзя знать наверняка. Если путь короче, это не означает, что он лучше.
Я ухмыльнулся. Я чувствовал себя пьяным. Рыгнул, и отрыжка от чересчур крепкого вина наполнила рот кислым. Монах протянул руку, чтобы палкой расшевелить пламя костра.
И в тот момент я увидел его руку.
― И что ты подумал?
― Я решил, что просто пьян. Что все это просто снится и утром, когда я проснусь, ничего не будет. Но той ночью случилась одна вещь.
Я проснулся, и вдруг хмель совершенно исчез. Я видел все вокруг предельно ясно и четко.
Монах сидел рядом и пристально смотрел на меня. Капюшон уже не закрывал лица, но, поскольку за спиной монаха горел костер, я увидел только черный гладкий овал.
Вспомнилось секундное видение черного когтя, шевелившего пламя. Я спросил себя, как мне удалось заснуть рядом с этим монстром.
― Проснись, Джон, — сказал тот.
― Что такое? — ответил я, протирая слипшиеся ото сна глаза.
― Я должен кое-что сделать для тебя.
― Ты уже сделал для меня очень много. Убежище, вино.
― Подарок, который я хочу сделать, гораздо ценнее.
― Ах, ну ничего себе, — сказал я с издевкой. — Насколько ценнее?
― Суди сам, — произнес он. И поднес правую руку к моим глазам.
Я почувствовал резкую головную боль. Иногда говорят, что сильная боль ослепляет, но это всего лишь образное выражение, лишенное прямого смысла.
Боль, которую испытал я, ослепила меня в самом буквальном смысле. Я провалился в темноту.
― А потом?
― А потом в темноте я услышал звон колокольчика и увидел Монаха, появившегося вдалеке. Сначала он был не больше точки, но постепенно становился все больше, пока не оказался прямо передо мной.
― Ты как? — спросил он меня.
― Что ты сделал с моими глазами?
― Я избавил их от недостатка.
― Какого недостатка?
― Они работали слишком хорошо. Настолько хорошо, что для тебя это было опасно. Тебе нужны особенные глаза. И я дал их тебе. Ты отплатишь мне за них, когда сможешь.
― Ты ослепил меня!
― Но ты же меня видишь.
― Ты всего лишь иллюзия!
― Нет. Ты по-настоящему видишь меня.
― Алессия! Где ты? Помоги мне!
Монах покачал головой.
― Сейчас она не слышит тебя, — грустно вздохнув, произнес он. — Но ты снова обретешь ее, обещаю. Когда эти глаза больше не будут нужны.
Образ Монаха исчез, и я снова оказался в подвале. Мне пришлось сразу же зажмуриться. Свет костра был невыносимо ярким. Но все же немного менее ярким, чем свет, исходивший от сидевшей передо мной фигуры. Теперь я мог разглядеть ее. Я мог разглядеть гладкое лицо Монаха, практически лишенное черт, как фехтовальная маска или незаконченная статуя. Статуя из черного мрамора.
― Но когда мы познакомились, ты уже не был слеп.
― Позволь мне закончить.
Уверенные шаги священника эхом отражались от пола туннеля. Гладкого и пугающе чистого пола, сделанного из того же прочного и гладкого материала.
Джон продолжил свой рассказ.
Тогда я не знал, насколько ужасно выглядит мое лицо.
Как не знал и того, что, когда я думал, что закрываю глаза, на самом деле всего лишь переключал выключатель в своем сознании.
Со временем я овладел этой техникой, как и другими новыми возможностями. Способность видеть в темноте была одной из них. Но не единственной. Теперь я мог воспринимать ауру людей и понимать, здоровы они или больны. Кроме того, среди даров Монаха, по-видимому, была физическая выносливость, увеличившая ту, что мне подарил Патриарх Венеции. Наконец, у меня появилась еще одна способность, контролировать которую было труднее всего, — способность попадать в параллельный мир, в котором по-настоящему жили Монах и подобные ему создания. Мир, который сосуществует с нашим, пересекается с ним, но не является его частью. Алессия принадлежит к тому измерению, но для того, чтобы защищать меня, она была вынуждена перейти в наше. Поэтому я перестал ее видеть, несмотря на то, что она оставалась рядом со мной.
― Теперь тебе пора отправляться, — сказал Монах. — Ты должен продолжить свой путь. Но глаз, которые я тебе дал, недостаточно. Ты должен найти союзников. И ты найдешь их в Милане.
― Но я не иду в Милан, — повторил я упрямо.
― Ты должен пойти туда. Если хочешь, чтобы твой крестовый поход увенчался успехом.
Несмотря на владевшие мной страх и ярость, я расхохотался.
― Крестовый поход?
― Ты что-нибудь слышал о Крестовом походе детей?
― Это средневековая легенда.
― Что-то среднее между легендой и историческим событием, говорить точнее. Но тот крестовый поход состоялся на самом деле. И организовавший его двенадцатилетний пастушок. Стефан из Клуа был реальной фигурой. В 1212 году он убедил тридцать тысяч молодых людей отправиться на освобождение Святой земли.
― Да, а еще этот крестовый поход провалился. И почти все молодые люди умерли. Или стали рабами.
― Но твой крестовый поход не провалится. И никто не умрет рабом. Ты должен отправиться в Милан и созвать войско, при помощи которого победишь зло и заложишь основу для атаки на Рим, где зло еще могущественнее.
Самуэль шагал в темноте, следуя за голосом священника. За голосом, который становился все более твердым и более уверенным.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
