Книга Война теней - Николай Раков

Гоголь, как всегда, успевал везде. Иногда Майору казалось, что генерал просто выходит на улицу, поднимает руку в обычном жесте пассажира, пытающегося обзавестись транспортом, и тут же прямо сверху к его ногам пикирует истребитель-перехватчик и пилот вежливо спрашивает, не желает ли пассажир прокатиться в противоположный конец России.

Между тем фокус был очень прост. Генерал почти никогда в период проведения операций и активизации оперативной работы не удалялся от ближайшей взлётно-посадочной полосы более чем на час езды на автомобиле. Любой командир авиационного полка в пределах генеральской досягаемости знал, что самый скоростной самолёт в этот период должен иметь десятиминутную готовность.

Вот и на этот раз, когда вертолёт с Майором и языком, устроив пылевой буран на посадочной площадке, ещё не коснулся бетонных плит, Гоголь уже нетерпеливо постукивал носком ботинка по асфальту у здания штаба авиаполка.

Открытый УАЗ, резко тормознув, остановился у входа. С его переднего сиденья спрыгнул Майор и, открыв заднюю дверцу, показал лежащего там в бессознательном состоянии мужчину.

– К медикам его, – приказал Гоголь стоящим рядом двум крепким парням из безликой камуфляжной братии. – Везёт тебе, – обратился он к Майору, – за один день двойной улов.

– Разве я мог тебя подвести? По первому даже зачистку не пришлось проводить. Нашлись два доброхота. За тысячу баксов сейчас такую историю рассказывают, что, похоже, их можно представить к наградам за проявленную храбрость.

– А что мне его привезли не совсем здорового? Ты, как обычно, был несколько резковат в общении с незнакомыми людьми?

– Когда я его сдавал конвою, он был в полном порядке, кроме дырки в плече. Сделал ему только одну небольшую инъекцию, чтобы можно было хоть немного расслабиться от его активного участия в моей судьбе. Он сообщил что-нибудь интересное?

– Нет. Он, конечно, вспомнил всё, но того, что нам нужно, не знает. Можешь пойти немного отдохнуть. Дежурный по части предупреждён и всё сделает. Глаз будет здесь к вечеру, если не раньше, а я попытаюсь пообщаться с этим джентльменом, как только он придёт в себя. Пора нам заканчивать с этим делом. Фактически оно уже не наше. Твоим первым подарком уже занимается военная контрразведка. Завтра их тут будет как блох на собаке.

– Машина была пустышкой.

– Я знаю. Глаз проинформировал.

– В первом случае они отслеживали свои хвосты. Нужно было не трогать машину, а просто потихоньку выявить её внутреннюю суть. Если я не ошибаюсь, они выходят на финишную прямую, а здесь сделали петлю. В зоне проведения операции они будут бдительнее втрое, а мы подняли такой шум!

– Всё верно, но я не в силах что-либо изменить. Бразды правления взяли в свои руки генералы. Они не считают, что бывают лишние звёзды на погонах.

– В таком случае нам лучше всего исчезнуть со сцены. Как я слышал, у победы много родителей, только поражение – всегда подкидыш. Мы начинали операцию, на нас в случае неудачи всех собак и повесят.

– Ты до сих пор не можешь забыть своё армейское прошлое. Нас нет, Майор. Есть, конечно, я. Кое-кто об этом знает, но я сотрудник Бюро. Бюро вроде как тоже нет. По своему профилю мы всё отработали. Короче, есть приказ отдыхать, вот и выполняй, а чтобы лучше спалось, перед сном прочитай вот эту статейку. – И Гоголь протянул свёрнутую трубкой газету «Вашингтон пост».

– Можно на ночь я не буду учить английский язык? – понурив в смущении голову и лукаво улыбаясь, спросил Майор.

– Здесь написано, что в аэропорту города Вашингтона при высадке пассажиров с рейса, прибывшего из Москвы, обнаружен мёртвым гражданин Соединённых Штатов Америки Патрик Джонелли. По мнению медиков, смерть наступила в результате резкого переохлаждения организма.

– Как это могло случиться, что умер от переохлаждения только один человек из трёхсот пассажиров на борту?

– Маховиков не церемонится. Он дал им понять, что не стоит нарушать те условия и договорённости, о которых мы с тобой даже не можем подозревать.

– Да, ребята позволили себе высказаться очень прямо. Могли бы скромный сердечный приступ устроить.

– Нет. Им нужна была демонстрация, чтобы их противник всё понял. Я тут переговорил с Мудрецом. Пока в нашем хозяйстве всё тихо. Мы останемся и посмотрим со стороны, что получится у наших коллег. А сейчас вперёд, на отдых.

Майор плотно поел в лётной столовой, куда его проводил помощник дежурного по части, проспал три часа в офицерской гостинице, проснулся, привёл себя в порядок и, выйдя на крыльцо, закурил.

– Ну и как тебе командировка? – спросил, присаживаясь рядом, Глаз, чьё приближение опер почувствовал ещё метров за сто.

Все в группе знали, что Майор любит силовые акции и после очередных острых похождений находится в хорошем расположении духа.

– Ты бы сменил свою частоту, а то из-за этого у меня в дороге были неприятности.

– Закончившиеся маленькими удовольствиями, – намекая на силовое задержание, закончил за Майора коллега. – Нет, уж лучше ты узнавай меня за километр, чем я начну близко знакомиться с твоей стальной змейкой или, ещё хуже, с посланцем твоего «Вектора».

– Да ладно, своих не бьём, – довольный похвалой, проговорил разведчик и хлопнул от удовольствия товарища по колену. – А у тебя что-нибудь новенькое образовалось?

– И да, и нет.

– Это как?

– Они сменили правила игры. Как ты и предполагал, они пользовались сопровождением состава патрулей и милицейских постов. Я, естественно, не церемонился. Контрольный вопрос, две-три минуты беседы в гипнорежиме – и я уже знал, где можно искать следующую пару, сопровождавшую их дальше. Номера они после очередной проводки меняли, но делали ещё один фокус. Они глушили работу видеокамер на трассе. Это вычислил Мудрец. Мне уже не надо было останавливаться для экспресс-допроса. Где камера замерцала и видимость ноль, значит, прошли наши клиенты. Потом они сделали ещё один хитрый фокус. Затемнили видеосъёмку в одном месте, подставили нам приманку, а сами пошли по другой дороге. Тут мне пришлось немного попетлять. Потом на след вновь стал ты, а я получил задание работать с другого конца. Сейчас мы их потеряли, но, как говорит Мудрец, это ненадолго. Машину он их вычислил и теперь, если можно так сказать, знает её в лицо.