Она повернулась и отыскала в праздничной толпе мощную фигуру Джо… Джо, ее возлюбленного. Не тратя больше времени на рассуждения, Алекс подхватила подол и поспешила навстречу своему будущему.
Люди расступались перед ней как по команде. Она мигом оказалась перед Джо – сияющая и задыхающаяся от восторга. Из-под маски лукаво сверкали живые глаза.
– Что, детка? Надоело танцевать – решила пробежать стометровку?
– Только зная, что ты будешь стоять на финише! – Она решительно взяла его руку и положила себе на талию.
– Всегда готов! – Его глаза потемнели от страсти, а голос зазвучал низко и глухо.
Рука об руку они медленно спустились по широким ступеням, застланным алой ковровой дорожкой. Высокие двери к причалу были распахнуты настежь. За ними виднелся огромный факел, колебавшийся на ветру, а еще дальше – живая поверхность темных вод. На миг возникло ощущение, что они попадут сейчас в новый, неизвестный мир.
Алекс приникла к нему всем телом.
– Боишься? – взглянул на нее Джо.
– Немножко, – ответила она, прислушавшись к инстинкту.
– Знаешь, – неожиданно признался он, – я тоже.
– Ты?! Но ты же ничего не боишься!
– Ну да, только ведь «любой нормальный человек постарается быть осторожным, встретившись в жизни с чем-то новым»! – передразнил он ее.
– Ох, какой же я была самоуверенной дурой! – застонала она. – И зачем только ты об этом вспомнил?
– Я помню каждое слово, когда-либо услышанное от тебя, – признался Джо с неожиданной серьезностью.
Они молча подошли к дверям. Швейцары в ливреях восемнадцатого века и напудренных париках проводили их низким поклоном. Один из них вручил Алекс маленький набор карнавальных сувениров. Джо забрал его и сунул к себе в карман с таким видом, будто всю жизнь таскал за ней всякие мелочи.
Над водой гулял холодный ветер. Он с шелестом раздувал полы широкого балахона.
– Что-то я легко одета! – заметила Алекс.
– Есть одна философская школа, которая никогда с этим не согласится, – прошептал Джо, подводя ее к гондоле.
И подхватил ее на руки. Гондольер воспринял это как должное. В отличие от Алекс. Даже сейчас, уже полностью осознавая то, что они с Джо едут в отель, чтобы заняться любовью, она растерялась.
– Прости, – с горечью произнесла она. – Боюсь, что так и не привыкну к публичным проявлениям чувств.
– Все о'кей, – беспечно ответил Джо. – С чувствами я могу не спешить. Но позволь мне хотя бы тебя согреть.
Она лежала у него на руках, глядя на звезды. Несмотря на поздний час, на Большом канале царило оживление, звучали музыка и смех, горели факелы. Но это только усиливало ощущение того, что они отделены от остального мира невидимым волшебным коконом.
– Итак, ты наконец одумалась? До сих пор мне не очень-то везло. Я чудом остался в живых после тех несчастных сандвичей с мармеладом!
– Тогда, – улыбнулась она в темноту, – тебя подвела твоя опытность. Ни одной женщине не понравится, если за ней будут ухаживать по давно разработанной программе!
– Хорошо, ты хоть догадалась, что за тобой ухаживают. Я даже в этом не был уверен.
– Я поняла это, когда немного остыла. – Она повернулась так, чтобы видеть его лицо. – И теперь понимаю, что вела себя довольно жестоко. Прости. Это было нечестно.
– Все правильно, – добродушно кивнул он. – Но это и помогло мне сохранить надежду.
– Что?
– Ну посмотри, как это выглядит со стороны. – Его низкий голос дрожал от сдерживаемого смеха. – Моя справедливая, добродетельная Алекс вдруг поступила нечестно! Ты же всю жизнь только тем и занималась, что оправдывала всех и вся. Ты даже умудрилась смотреть на вещи с точки зрения этого пошлого Руперта. Но стоило мне допустить лишь намек на промашку – и ты вышла из себя. Когда я перестал рвать и метать, я понял, что это добрый знак. Что ты наконец-то вылезла из своей скорлупы.
Алекс не была уверена, что ей приятно обсуждать эту сторону своего поведения.
Джо поцеловал ее в шею, под самым ушком. Она прерывисто вздохнула и повернулась, подставляя шею для новых ласк и тихонько вздрагивая от нетерпения.
– Ты выбралась из своей скорлупы, дорогая, – прошептал он. – Но это не идет ни в какое сравнение с тем, что ждет тебя этой ночью!
Алекс таяла в его объятиях. Но она все еще была способна рассуждать. Совсем немного.
– Значит, я наконец-то узнаю во всех подробностях, чем занимаются чумовые любовники? – лукаво поинтересовалась она.
Гондола доставила их к отелю. Джо на руках отнес ее на причал, расплатился с гондольером, и они вошли в ярко освещенный холл. Он ответил на вопрос Алекс только тогда, когда они оказались одни в ее номере.
– Я готов выдержать испытание на почетное звание чумового любовника, – со смехом заявил Джо. Однако Алекс почувствовала, насколько он серьезен. – И для начала я раздену тебя до нитки – любым способом, каким ты пожелаешь.
Алекс моментально притихла.
Джо едва прикоснулся губами к ее губам. Его глаза смотрели из-под маски с удивительной нежностью и искренностью.
Алекс ждала, еле сдерживая нервный трепет.
– Но только… тебе придется самой снять свою маску!
Она видела, что для него это важно. И знала почему. Но это оказалось невероятно трудным делом – развязать тесемки и не запутаться, не испугаться, когда он стоит здесь, перед ней, и смотрит… смотрит…
Она отпустила тесемку, и маска повисла. Онемевшие пальцы почти не ощутили потери невесомого клочка папье-маше. Но без маски она почувствовала себя обнаженной.
Джо забрал у нее маску. На миг он прижал ее к губам и жадно втянул в себя запах. Алекс невольно вздрогнула, сообразив, что бумага должна была впитать запах ее лица. Она охнула, чувствуя, как кровь закипает в жилах.
Пришло время и Джо снять свою маску. Не глядя, он отшвырнул обе маски в угол комнаты. И они предстали друг перед другом в откровенной наготе.
Алекс проснулась. Сильная тяжелая рука по-хозяйски прижимала ее к самому восхитительному, самому горячему телу на свете.
Чувствуя, что она очнулась, Джо пошевелился, приподнялся на локте и посмотрел ей в лицо.
– Должен сразу тебя предупредить.
– М-м-м?
Алекс, все еще чувствуя истому во всем теле, уютно пристроилась у него под боком и с наслаждением вдохнула запах его кожи.
– Ты бесподобна! – со смехом воскликнул Джо, отвлекшись на миг. Но тут же взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. – Но если ты хочешь еще, то придется тебе выйти за меня замуж.
