– Бой закончен. Я победил противника и доказал свою невиновность в преступлениях, вменяемых мне и братству тамплиеров.
– Нет, сэр Ричард. – Брат де Виллеруа вскочил на ноги.
Инквизитор буквально дрожал от злобы. Было очевидно, что он не удовлетворится таким исходом. Резким, лающим голосом он выкрикнул:
– Ни вы, ни сэр Александр не крикнули «сдаюсь», и никто из вас не погиб. Закончите дело или признайте свою вину, ибо без этого вердикт не будет вынесен.
Ричард не верил своим ушам. Преодолев усталость, он повернулся к инквизитору и полным отвращения и негодования голосом прорычал:
– Вы же насладились кровопусканием, брат. Вы не можете приказать мне совершить убийство, а я не могу признаться в ереси, которую ни я, ни кто-либо другой из братства тамплиеров не совершал.
– Воля ваша, – с притворным смирением произнес де Виллеруа и перевел взгляд на Алекса: – Тогда я приказываю вам закончить бой и доказать правоту инквизиции. Бейте, и кончим на этом.
Мег с расширившимися от ужаса глазами наблюдала за разворачивающейся перед ней сценой. Еще минуту назад ей казалось, что наступило самое страшное, но теперь она поняла, что ошиблась, что худшее впереди. Она, словно во сне, видела, как поднимается с пола Алекс, как поднимает меч, как готовится нанести смертельный удар. Смертельный удар Ричарду!
Этого она не могла вынести. Вырвавшись из рук Брэдана, Мег закричала и бросилась на арену.
Ричард оглянулся на ее крик, но тут же застыл, не имея возможности приблизиться. Алекс, готовый исполнить приказ инквизитора, загораживал ему путь. Он с мукой смотрел в глаза Ричарду и уже поднял меч для последнего, завершающего удара. Сделай Ричард еще хоть один шаг, он этот удар нанесет.
– Александр, пожалуйста! – закричала Мег полным невыразимого отчаяния голосом.
– Вы сделаете это, сэр, иначе последствия падут на вашу голову, – сверкая глазами от злобы, завопил со своего места брат де Виллеруа. – Положите меч, и я расценю это как признание вины. Вас снова арестуют и подвергнут самым жестоким пыткам, чтобы спасти вашу бессмертную душу от вечного проклятия.
– Делай что должен, Алекс, – спокойно проговорил Ричард, пока де Виллеруа продолжал визжать с помоста.
Мег поразила эта нечеловеческая стойкость Ричарда перед лицом нависшей над ним – в прямом смысле нависшей – смерти.
– Но только помни, – продолжал Ричард, не сводя глаз с Алекса, – ты должен принять решение, с которым будешь жить.
На лице Алекса отразилась страшная борьба. Мег понимала, какой перед ним выбор. Остановившимися глазами она следила за тем, как он принимает судьбоносное решение.
Наконец Алекс пробормотал проклятие. На его губах мелькнула такая знакомая, чуть ироничная улыбка. Мег мгновенно испытала облегчение, благодарность, сочувствие – все сразу. Алекс слегка повернул голову в ее сторону.
– Прежде чем я это сделаю, Маргарет, я хочу тебе сказать вот что. Я действительно тебя любил. Всю оставшуюся жизнь я буду сожалеть, что моя слабость разделила нас. Мои поступки принесли зло многим. Я должен пройти другой путь. Тот, что выбрал бы Ричард, окажись он на моем месте. – На мгновение он умолк и сурово сдвинул брови. – И думаю, Деймиен – тоже. – Он перевел взгляд на Ричарда и с горькой улыбкой закончил: – Живи счастливо. Я должен выкупить тебе свободу, друг.
Он повернулся и жестом бесшабашного сорванца, которого так хорошо помнила Мег, отбросил меч, поднял обе руки и обратился к судьям со словами, которые грозили ему столькими бедами:
– Милорды, сейчас я публично отрекаюсь от ранее сделанных признаний в ереси. Тамплиеры невиновны, и я тоже. Видит Бог, мы все невиновны.
Голос Алекса дрогнул. У Мег сжалось сердце, она видела, как Алекс пытается сохранить мужественное выражение лица при виде опустившегося в кресло брата де Виллеруа, который делал знак страже арестовать Алекса. В зале поднялся шум, зарождалась новая волна сплетен. На Алекса, по-прежнему сохранявшего стоическое выражение, уже надели кандалы и потащили к выходу. Мег сумела разглядеть искру страха в его глазах, но он не сломался, по крайней мере пока она на него смотрела. И вот дверь за ним захлопнулась.
Все французы разом поднялись на ноги и, пытаясь сохранить видимость собственного достоинства, вышли вон из зала под предводительством брата де Виллеруа. Тот лишь сухо поклонился королю и исчез за той же дверью, в которую увели Алекса.
Снова стало тихо. Мег подняла глаза на Ричарда и увидела в них смертельную тоску и сознание того, что они никогда не смогут расплатиться с Алексом за ту жертву, которую он сейчас принес. Но больше всего ей хотелось броситься к Ричарду, прижаться к нему, обнять, перевязать рану, нанесенную его телу, и попытаться залечить раны душевные.
Но видимо, надо ждать. Похоже, Ричард тоже понимал это, потому что он не трогался с места, а просто стоял и смотрел на Мег так выразительно, что ей казалось, он вслух говорит ей, что сейчас чувствует. Надо ждать, пока король объявит об окончании поединка и о своем решении.
– Сир… – хрипло произнес Ричард, переводя взгляд на Эдуарда, – каков ваш вердикт?
Король выглядел так, словно это он сражался на поле брани. Лицо его побледнело, а выражение лица было самое мрачное. Пьер Гавестон, который сидел рядом с королем, выглядел менее расстроенным, но был явно обеспокоен состоянием короля и даже ободряюще положил ладонь на его руку.
– Да, сэр Ричард… – Король устало поднялся с кресла и с удрученным видом обратился к собранию: – Мой вердикт таков: мы полагаем, что спор боем со всей очевидностью доказал вашу невиновность.
– Простите, ваше величество, но это не так.
Мег почувствовала дурноту, увидев, как вперед выступает ее отец, граф Уэлтон, в сопровождении сэра Эктора, чтобы предпринять последнюю попытку оспорить исход поединка и погубить ее и Ричарда.
– Сэр Александр д'Ашби, хотя он безнравственный и безбожный негодяй, так и не закричал слово «сдаюсь», – заявил лорд Уэлтон, бросив злобный взгляд на свою дочь. – Таким образом, в поединке не выявлена вина или невиновность сэра Ричарда де Кантера. Его противник отрекся от своих признаний в ереси, это правда, но это никак не связано с вопросом, из-за которого нас всех сюда призвали.
Из толпы английских священников и епископов, которых пригласили на поединок, раздались как возгласы возмущения, так и согласия. Они собрались в кучу, чтобы обсудить правомерность заявления лорда Уэлтона.
– О Господи! – воскликнул король, пораженный его настойчивостью. – Неужели вам мало? Мало кровопролития?
Вперед вышел старший из английских епископов:
– Простите, сир, но жалоба лорда Уэлтона справедлива. Хотя среди нас есть и те, кто считает дальнейшее рассмотрение этого вопроса незаконным, но нельзя игнорировать столь публично высказанную претензию.
