Как он мог сказать графине, что ее крестница считает добродетель совершенно несущественной?
– Как видите, сегодня я не в состоянии повесничать. Возможно, завтра.
– Сарказм тут неуместен, я говорю не о невинности Аманды. Я думаю о ее сердце, олух. Я тебя предупреждала, я не допущу, чтобы ты играл ее чувствами.
Рексу захотелось съежиться, как ребенку, украдкой набившему карманы печеньем.
– Коли разговор зашел о чувствах, значит, вы с моим отцом перестали рвать друг друга на части? Он уже на пути в Ройс-Холл?
Не глядя на Рекса, графиня переставляла на прикроватном столике кувшин с лимонадом и стаканы.
– Мы с Ройсом заключили мир. И за обедом не плескали друг в друга черепаховым супом. Конечно, я настояла, чтобы Аманда обедала с нами. Ее присутствие обязывало нас поддерживать хотя бы видимость вежливости, но мы и без этого прекрасно справились. Твой отец очарован ею. Я знала, что так и будет. Он согласился остаться в Лондоне, чтобы вернуть доброе имя Аманде.
– Я рад, что он поможет ей в юридических вопросах, особенно когда я сам ни на что не годен.
– Никто не знает о законе больше, чем твой отец. Он сейчас отдыхает. Не понимаю, о чем он думал, доведя себя до такого плачевного состояния.
Рекс думал, что тому причиной горе и разочарование.
– Вас это волнует?
– Да. – Почувствовав, что Рекс понял, что она говорит правду, графиня повернулась к нему и поправила одеяло.
– А тебя волнует, что мы с твоим отцом помирились?
Рекс вспомнил подслушанный спор.
– Это возможно? После стольких лет?
– Я молюсь об этом. Я всегда его любила. Теперь мы стали старше и, надеюсь, мудрее, увидели, чего стоили тебе и нам всем потраченные впустую годы. Я больше не боюсь ни его, ни тебя, вижу, какой ты прекрасный человек и сколько добра ты сделал. Его другой сын, оказывается, тоже вырос превосходным джентльменом, к моему стыду, без моей помощи. Ройс клянется, что доверяет мне и больше никогда не будет сомневаться во мне. Больше того, мы оба поняли, что гордость плохой советчик. У нас было много горя. Возможно, у нас есть шанс на счастье.
– Ничто меня так не обрадует, – сказал Рекс, жалея, что мать не может определить, что он говорит правду. И отец, и мать так одиноки. Они нужны друг другу, а у него впереди собственная жизнь. – Попытайтесь. – Он коснулся перевязанной головы. – У нас, Ройсов, толстые черепа. Но мы способны измениться.
– Я надеюсь на это, и ради себя, и ради Аманды.
Графиня оставила сына размышлять над ее словами, но у него мысли разбегались. Он контужен, напомнил себе Рекс, и нечего доводить себя до полусумашествия попытками солгать себе об убийстве, браке, Аманде. Он снова заснул, мечтая, чтобы она была рядом с ним. Всегда.
– Невозможно, – бормотал он, проснувшись.
– Согласен, – по-французски сказал Мерчисон. Обычно молчаливый камердинер был вне себя. Ему приходилось заботиться о трех джентльменах сразу: один ранен, другой утомился от дальней поездки, а третий щеголяет в цирковом костюме.
– Новости, какие новости? – Рекс даже не знал, какой сегодня день и который час.
Мерчисон передернул плечами. Откуда у него время искать убийцу? Потом он издал пронзительный свист, словно кинжалом прошивший голову Рекса. Тут же прибежал лакей с чистой ночной сорочкой. Рекса переодели, и у него снова выступила испарина и задвоилось в глазах. Черт, нужно выздоравливать скорее, иначе они его уморят! Аманда? Он так решил, потому что в комнате было сумрачно, ему показалось, что она сидит в углу с шитьем.
– Ангел?
– Ангелы пока еще не пришли за тобой, Джордан, – прошептала няня Браун.
Ее глаза опухли от слез, руки так дрожали, что ему пришлось забрать у нее чашку, пока она не пролила чай ему на грудь. Рекс был не в силах снова менять ночную сорочку, но с облегчением заметил, что ему лучше. Он мог сам поднести чашку ко рту.
– Не изводи себя, няня. Все будет хорошо, я поправлюсь. Почему ты не ложишься?
– Я не могу оставить тебя одного!
Влитые в него ячменный отвар, лимонад, суп, чай напоминали о себе и настойчиво просили выхода. Няне придется уйти, иначе оба окажутся в неловком положении. Когда он сказал о своей надобности, няня поспешно вышла. Рекс обрадовался, что, наконец, может сделать что-то сам. Он и своим делом – делом Аманды займется, пока врач навсегда не приковал его к постели.
Следующим визитером была не Аманда, но Рекс несказанно обрадовался приходу кузена.
– Есть какие-нибудь новости?
– Нет, но есть пироги с малиной, только что из духовки. Ешь быстрее, пока сюда с ножом в руках не ворвалась накрахмаленная повариха. Не знаю, для кого она их прячет.
– У меня нет аппетита.
– Еще лучше. – Дэниел разломил пирог, чтобы поделиться с Верити. – Я думал, ты голодный после той еды для младенцев, которой тебя пичкали.
Откусывая пирог, он сказал, что зашел узнать, не вспомнил ли Рекс что-нибудь о нападавшем. Оба знали, что на самом деле Дэниел зашел посмотреть, в каком состоянии Рекс.
– Рад видеть, что ты уже больше похож на себя. – Дэниел снова откусил, потом взглянул на пирог. – Ты смотришь на Аманду так, будто она лакомый кусочек вроде этого. Твоя мать тебе в этом отношении не доверяет.
– Вечно она вмешивается, – пробормотал Рекс. Дэниел улыбнулся и вытер рот, смахивая крошки.
– Когда ты собираешься признаться, что любишь ее?
– Графиню?
– Мисс Карвилл, – рассмеялся кузен. – У тебя уши горят от одной мысли о ней. Держу пари, что и сердце пускается вскачь.
– Вожделение и любовь – разные вещи.
– Ты когда-нибудь хотел женщину сильнее?
Рекс даже не пытался лгать кузену:
– Нет.
– И ты едва не погиб, пытаясь отвести от нее подозрения?
– Полагаю, – бормотал Рекс. – Но не только из-за этого, нужно раскрыть преступление и выяснить роль сэра Найджела.
Дэниел фыркнул, рассыпая вокруг крошки.
– Ты мог бы жить без нее?
– Откуда я знаю? Оставь свои намеки и заруби себе на носу, этого не будет, черт побери. – Рекс сменил тему: – Как я понимаю, ты слышал о Харри?
– Родственников мало не бывает, верно?
– Что ты о нем думаешь?
– Он важная персона. Мы вчера зашли к Лидии Бертон узнать, не слышали ли что-нибудь девочки.
Дэниел был не из тех, кто задает вопросы в кругу готовых на все женщин или ищет повод для посещения публичного дома.
– Поверить не могу, что миссис Бертон впустила вас.
