Священник заволновался. Он посмотрел на побледневшую Саммер, на разъяренного виконта, а потом перевел взгляд на графа:
– Спросите ее сами.
Саммер открыла глаза и увидела обеспокоенное лицо Финдли. Ей следовало сказать «нет», но она не смогла. Она слишком сильно любила Джеймса, несмотря на то, что тот буравил ее глазами так, словно хотел задушить.
– Да, – еле слышно прозвучал ее ответ. – Я выхожу замуж по собственной воле.
Финдли кивнул, хотя и не до конца был удовлетворен ответом. Однако он не желал ссориться с графом и попросил молодоженов вновь произнести клятвы.
Когда церемония закончилась, Саммер едва не рыдала от усталости и разочарования.
– Мне кажется, здесь чего-то недоговаривают, да и девушка ужасно расстроена.
– Верно. – Граф серьезно посмотрел на него. – У нее была брачная ночь, но не было настоящего венчания, а она очень впечатлительна.
Священник понимающе кивнул.
– О, я вижу, невеста плакала. – Он улыбнулся. – Но теперь не о чем беспокоиться, миледи: клятвы произнесены, и вы стали женой отважного шотландца, которого я знаю всю свою жизнь. Теперь вы будете очень счастливы.
Саммер начала всхлипывать, и тут неожиданно для нее виконт повернулся к ней, заключил ее в объятия и прижал к груди. Они стояли так несколько минут, и Саммер могла отчетливо слышать мощные, равномерные удары его сердца. Потом он наклонился, подхватил жену на руки, отнес ее наверх и уложил в постель. Там он уговорил ее выпить вина, а затем заботливо укрыл одеялом.
К тому времени как он покинул комнату, Саммер уже спала глубоким сном без сновидений.
Глава 15
– Гарт? За мной приехал Гарт? – Саммер удивленно смотрела на мужа. – Но откуда он узнал?
– Эпсон сказал ему. – Джеймс злобно пнул носком ботфорта торчащее из камина полено. Он беспокойно ходил от окна к камину, хлопая по голенищу ботфорта кнутом.
Саммер кивнула. Эпсон. Ну конечно. Этот хлыщ почел бы за удачу навредить лорду Уэсткотту и забить еще один клин в их отношения. Она с тревогой наблюдала, как Джеймс мерил гостиную широкими беспокойными шагами.
– Будь так любезен, перестань ходить, – раздраженно попросила Саммер, и виконт, резко развернувшись, в упор посмотрел на нее. Сейчас в его лице не было ничего от нежного смеющегося любовника, и Саммер попыталась сгладить нервное напряжение:
– Вы, шотландцы, так быстро выходите из себя!
– Киннисон, полагаю, не такой? Как же, подлинный образец добродетели...
Саммер вздернула подбородок.
– Почти всегда, – ответила она в надежде сбить с мужа спесь, и это, очевидно, сработало.
Он отшатнулся, как если бы Саммер ударила его.
Неожиданно виконт быстро пересек комнату и схватил жену за запястья.
– Не лги мне! – резким тоном произнес он. – Какие чувства ты испытываешь к Гарту Киннисону?
– Кажется, мы уже обсуждали это. – Саммер попыталась высвободить руки, но Джеймс держал ее слишком крепко. Наверняка в этом месте у нее долго будут синяки. – Я уже говорила тебе, что чувствую к Гарту.
Виконт притянул жену ближе, и она ощутила дрожь его напряженных мышц.
– Ну давай, сделай мне приятное.
Глядя на мужа, Саммер поняла, что лучше подчиниться.
– Я не люблю Гарта, хотя, мне кажется, я всегда буду с нежностью вспоминать о нем. До сих пор он был моей первой и единственной любовью.
– А теперь?
– А теперь... я знаю только то, что не люблю его.
Хватка Джейми немного ослабла.
– Ты слишком поспешна в своих утверждениях, – произнес он и разжал пальцы.
Хлыст ткнулся ей в руку, оставив длинный след. Саммер потерла ушибленное место и с опаской покосилась на мужа. В его глазах возникло и быстро исчезло странное выражение, которое озадачило ее. Взгляд его был каким-то безрадостным, словно он чего-то ожидал от нее, но не получил.
Все пошло не так. Саммер думала, что ухватила за хвост счастье, а теперь оно вот-вот ускользнет от нее. Виной всему оказалась ее ложь. Конечно, она не могла ничего изменить в отношении своего дяди, но если бы она доверилась Джеймсу и не продолжала упорно лгать, он не злился бы на нее так, как теперь.
Глупая, глупая, глупая ложь!
Саммер наблюдала за мужем из-под полуопущенных ресниц. Виконт по-прежнему беспокойно шагал по комнате, словно не мог устоять на одном месте. Время от времени он останавливался и смотрел на жену так недоуменно, что она внутренне съеживалась, словно от боли. Думал ли он о причине ее лжи? О причине ее недоверия к нему?
О Господи, ее саму одолевали те же мысли!
Джеймс ритмично ударял кнутом по затянутой в перчатку ладони, не сводя взгляда с Саммер. Она попыталась взяться за вышивание, но в конце концов отложила работу, потому что не могла сделать ни одного стежка в присутствии мужа, мечущегося по комнате, словно запертый в клетку лев.
Глаза Джеймса торжествующе блеснули, когда Саммер попыталась пройти к двери. Он преградил ей путь, и она непроизвольно охнула.
– Я пугаю тебя, дорогая? – вкрадчиво произнес он. – Надеюсь, что да. – Кнут с громким щелчком лег на его ладонь.
Саммер облизнула внезапно пересохшие губы.
– Да. Ты меня пугаешь, – произнесла она, вздернув подбородок и пытаясь казаться спокойной. – Может, ты стал счастливее от этого?
– Намного! – прорычал Джеймс, и Саммер попятилась на свое место к окну.
События развивались совсем скверно. Пальцы Саммер судорожно вцепились в подол платья, когда Джеймс снова начал мерить комнату нервными шагами. Напряжение, повисшее в воздухе, стало невыносимым, и она вот уже в сотый раз за утро пожалела, что оказалась здесь.
Прошло несколько минут, и наконец, Саммер, вздернув подбородок и не обращая внимания на возможные последствия, выпалила:
– Я лгала тебе, потому что вначале совсем не знала тебя. Временами ты казался таким самоуверенным и испорченным. Ты всегда все делал по-своему. Если бы ты проявил ко мне хоть немного должного сострадания, то, возможно, я смогла бы довериться тебе.
Виконт остановился и посмотрел на жену, продолжая постукивать кнутом по голенищу ботфорта. Саммер замерла.
– Сострадание, мадам? – Голос его был угрожающе тихим. – К женщине, которая требует откровенности, но не отвечает тем же? Мне кажется, твоя логика абсурдна. Впрочем, в этом нет ничего странного.
– Ты действительно так думаешь? – Саммер помолчала, потом, сглотнув, добавила: – Если память мне не изменяет, именно ты был мужчиной, ограбившим собственного соседа в переулке Сент-Джайлз.
