А вдруг Луис — гей?
Словно чтобы развеять ее сомнения, Луис застенчиво произнес:
— Ты давно нравишься мне.
— Давно? — удивилась Пейтон.
— Ты произвела на меня впечатление еще в свой первый приезд сюда. Это было… лет пять назад.
— Шесть, — поправила Пейтон. — Но, знаешь, я ничего подобного не заметила и даже полагала тогда, что тебя влекут только парни.
— И девушки тоже.
Пейтон опешила. Он сказал «тоже» — значит все-таки гей.
— А ты спал с какой-нибудь девушкой? — спросила она.
Луис промычал нечто невразумительное.
— У тебя была девушка? Как ее звали?
— Сьюзен, — неохотно ответил Луис.
— А ты спал с ней?
— Хочу на качели, — вмешался Кэш.
Невдалеке среди разбросанных по берегу пальм виднелись аттракционы: карусели, горка, качели… Пришлось идти в парк. Луис занялся Кэшем, усадив его на качели, а Пейтон опустилась на одну из скамеек, стоявших неподалеку, нимало не сомневаясь, что Кэш, устав за день, скоро начнет капризничать.
Так и случилось. Едва Кэша стали снимать с качелей, он заупрямился, несмотря на обещание привести его сюда на следующий день, а затем повалился на землю и заорал благим матом. Луис склонился над ним, намереваясь поднять, но Пейтон остановила его.
— Не поднимай ребенка, — сказал она. — Пусть немного побесится. Увидит, что на него не обращают внимания, и успокоится сам.
Однако Луис поступил по-своему. Он поднял Кэша и сел рядом с Пейтон, устроив мальчика у себя на коленях. Через пять минут Кэш заснул.
— Хороший мальчик, — произнес Луис. — Он просто устал.
— Скажешь тоже, хороший, — вскипела Пейтон. — Несносный мальчишка! Впрочем, его избаловали. Заслуга мужа — потакает его капризам.
— Может, ты пригласишь меня в номер? — спросил Луис.
— Конечно, пойдем! — Пейтон воодушевилась. — Выпьем чего-нибудь. Дай мне ребенка. Я сама понесу его: у тебя на руках он проснется.
Пейтон вся взмокла, но Кэша до гостиницы донесла. Войдя в номер, она положила мальчика на кровать, а сама отправилась в ванную. Когда она возвратилась, Луис, устроившись на кровати, смотрел телевизор. Пейтон позвонила в буфетную. В трубке послышался мужской голос:
— Извините, но сейчас вас некому обслужить. Я в буфетной один. Если хотите, можете прийти сами и взять спиртное с собой.
— За спиртным придется идти самой, — сообщила она. — Что тебе принести?
— Закажи на свой вкус, — равнодушно ответил Луис.
Когда Пейтон вернулась в номер, Луис все еще лежал на кровати. Окинув Пейтон сонным взглядом, он потянулся за бокалом с вином.
— Который час? — спросил он.
— На моих часах половина одиннадцатого, только они, как правило, врут.
— Пожалуй, на работу я не вернусь, — апатично произнес Луис.
— Конечно, какая в это время работа! — воодушевленно сказал Пейтон. — Уже поздно, пора и на боковую. Кстати, тебе не мешает свет?
— Немного резковат. Бьет прямо в глаза.
Пейтон щелкнула выключателем. Комната погрузилась в кромешную темноту.
— Я зажгу свет в кладовке и приоткрою немного дверь, — сказала Пейтон. — Будет уютнее.
— Посмотри, Луис, в двери кладовки дырочки, и они светят, как звезды, — восхитилась она, довольная произведенным эффектом.
— Это отверстия для проветривания, — бесстрастно заметил Луис.
— А мне кажется, они просверлены для того, чтобы подглядывать из кладовки. Оттуда видны обе кровати, а на кроватях занимаются сексом.
Намек не подействовал. Луис взглянул на спящего Кэша и задумчиво произнес:
— У тебя симпатичный сын. К тому же сообразительный.
— Скорее — себе на уме, — ответила Пейтон. — В обществе взрослых старается настоять на своем, а сверстникам всегда уступает.
Луис допил вино, поставил бокал на столик и, откинувшись на подушку, пробормотал:
— Что-то клонит ко сну. Если не возражаешь, останусь у тебя на ночь.
— Конечно! — воскликнула Пейтон. — Мы чудно проведем ночь.
Луис отвел глаза в сторону, а затем скованно произнес:
— Я все же предпочитаю парней.
Пейтон оторопела. На нее как будто вылили ушат холодной воды. Значит, Луис все-таки голубой. Но что за странное удовольствие совать пенис в задний проход другому мужчине? Однако Луис говорил и о девушках. Наверное, сочинял. А что если проявить активность самой: расстегнуть ему молнию на ширинке и, возбудив его член, самой ввести его внутрь?
— У тебя есть презерватив? — спросила она. — Я сама все устрою. Тебе понравится.
— Я, пожалуй, пойду, — Луис спустил ноги с кровати. — Работы невпроворот.
— Ты не хочешь получить удовольствие?
— Извини, обойдусь. Рад был видеть тебя. Спасибо за выпивку.
Когда за Луисом закрылась дверь, Пейтон прошла в ванную комнату и склонилась над раковиной. Ее вырвало.
Глава двадцать третья
Пейтон не знала, что делать. Она не могла вернуться в Нью-Йорк с пустыми руками. В агентстве от нее ждали отчет о порядке приема туристов в Рио, а что она могла представить, если потеряла адрес курортного учреждения, в которое направлялась, и не имела ни малейшего представления, к кому обратиться, чтобы выполнять поручение.
Мало того, она пала в глазах Джермано. Надо же так напиться и одуреть, чтобы улечься в постель с двумя мужчинами! И зачем она соблазняла Феликса? Что, ей мало одного Джермано? Пейтон перечитала его записку. Он извинялся, что оставляет ее одну (деловые встречи, обед с друзьями) и обещал обязательно позвонить.
Пейтон задумалась. Может, все же удастся наладить с ним отношения? Но не сидеть же все время в номере, уподобившись школьнице, с замиранием сердца ожидающей звонка кавалера, который, возможно, и думать о ней забыл?
Придя к этой мысли, она решила сходить в бассейн. Купальный костюм доставил новое огорчение: цельнокроеный, хотя в моде давно бикини, в которые втискиваются даже тучные женщины с отвислой грудью и дряблыми ягодицами. Но другого у Пейтон не было. Надев поверх костюма халат, она вышла из номера.
В гостинице было жарко, но вода в бассейне оказалась холодной. Никто не купался. Не рискнула и Пейтон — не хватало простудиться накануне отъезда.
Пейтон вернулась в номер. Было около часа — время ланча — и Джермано мог вернуться в отель. Переодеваться она не стала, посчитав, что в купальном костюме наиболее соблазнительна. Однако он не пришел, и теперь она рассчитывала на то, что он вернется к шести, чтобы принять душ и поспать перед ужином.
