Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
– Догадываетесь, за что? – спросил он у Ивана и подмигнул.
Иван понял – за доставку плененного полковника и нашего разведчика с документами.
– Давненько нашу эскадрилью не отмечали! – Комэск потер руки.
– Ради такого случая весь личный состав собрать бы, да это дело нереальное. Экипажи кто где, – вставил политрук. – Но на первом же общем собрании доведу до сведения всех. Есть у нас свои герои, на кого остальным равняться надо!
Политрук говорил казенными словами, прямо цитатами из газеты «Правда».
Комэск поморщился – политрук не так его понял. Воодушевлять массы на священную войну надо, но не так, а по-человечески, тепло.
– Торжественная часть закончена, приступаем к неофициальной. Награды отметить надо, положено по воинским традициям, чтобы не последние награды были. Начало положено.
Политрук протестующе дернулся, но майор не дал ему вставить слово:
– Только фронтовые сто грамм, наркомовские!
Поскольку политруку нечего было возразить, он только махнул рукой.
Майор достал из стола две бутылки водки и разлил ее по железным кружкам, коих оказалось шесть. Четыре – для экипажа, а оставшиеся две – политруку и комэску.
– С почином вас, парни! Он всего сердца поздравляю! Звонили мне оттуда! – Комэск ткнул пальцем вверх. – Очень ценный груз оказался, очень! Нами довольны.
Они чокнулись и выпили. В кружках было много больше ста граммов, но кто их на радостях считать будет? Закуски не оказалось, занюхали рукавами.
У парней из экипажа рты до ушей.
– Отдыхайте, парни, но пить больше не советую. Завтра вылет в Ленинград, правда – ночью. С утра грузиться будете, – предупредил майор.
Парни, гордые собой, вышли из штаба. В 1941–1942 годах награждали редко, и наградами заслуженно гордились. Это уже с 43-го года медали и ордена почаще вручать стали. Поэтому парни не застегивали ватники, а Иван оставил распахнутым реглан. Медали новые, блестят, внимание привлекают.
Аэродромный люд медали заметил сразу. Намеки на «обмыть надо» кончились застольем. Тут уж Илья подсуетился, технический спирт добыл, закуски немудрящей из столовой принес.
Иван пить не стал. Помнил он еще свои мучения, когда Савицкого хоронили. Поздравления пилотов, стрелков, механиков и техников других экипажей были приятны, чего скрывать. Допытывались они – за что же такие награды? Но награжденный экипаж, предупрежденный Иваном, отмалчивался или отшучивался, еще больше подогревая интерес.
В разгар застолья пришел их поздравить женский экипаж – они только что прилетели. Но, как водится, слухи расходятся быстро.
Девушки не пили, лишь пригубили. Повод для общения хороший, большинство молодые. Патефон принесли – гордость эскадрильи, танцы затеяли до самой полуночи.
С утра Илья развил кипучую деятельность. Едва проснувшись и приведя себя в порядок, он подошел к Ивану:
– Деньги давай.
Деньги у Ивана были – по денежному аттестату получал. Другие, у которых семьи были, им отослали. А ему куда отсылать? И тратить особо некуда было. Хоть довольствие и невелико, а за несколько месяцев скопилась изрядная сумма.
– Сколько и зачем?
Иван подумал – не похмелиться ли хотят? Однако Илья его приятно удивил:
– Сколько можешь, сколько не жалко. Но учти – без отдачи.
– Да ты объясни, зачем?
– Чудак-человек! Мы в Ленинград летим, там люди от голода умирают. Картошки хочу купить. Мешок, два – как получится. Деревня-то рядом.
Иван поразился – как же он сам не додумался? Ну, Илья, мудрая голова! Он вытащил из кармана все деньги, которые были у него в наличии – целую пачку, и отдал Илье, не считая.
– Держи.
– Многовато тут, – начал сомневаться Илья. – Может, хоть немного себе оставишь?
– Бери-бери. И Савелия возьми в помощь, все равно дурака валяет.
– Уже припряг. Он тележку возить будет, на которой авиабомбы подвозят – не на себе же картошку тащить?
Илья ушел. А Иван в душе корил себя – ведь они с Ильей почти одногодки. Почему же Илья додумался, а он, Иван, – нет? Даже как-то обидно стало. Он командир самолета и сам должен был пример подать. В Ленинграде люди от голода на улицах падают, дети умирают от дистрофии. А на поверку оказалось, что Илья-то почеловечнее будет, подушевнее.
Часа через два Илья заявился вместе с Савелием:
– Картошку в хвост загрузили.
Был в хвосте маленький отсек за дверью – почти треугольный. Там хранились чехлы для моторов, колодки для стоянки, нехитрый инструмент.
На грузовиках подвезли груз – ящики с патронами Тульского патронного завода. Илья груз по самолету распределял. Груза немного, но тяжелый! Под конец еще два больших, но легких ящика с медикаментами на патронные ящики уложили.
– Командир, я немного отлучусь, – попросил Илья.
Иван кивнул.
Илья вернулся вскоре и принес ящик американской тушенки.
– Украл? – насторожился Иван.
– Обижаешь, командир. Купил, не все деньги на картошку потратил. Места знать надо.
Ну да, места. Только с покупкой так быстро не обернешься. Небось у интенданта же и купил. Всегда найдутся люди, готовые на любой беде нагреть руки. Воистину – кому война, а кому мать родна.
Иван направился на дальнюю стоянку – туда недавно зарулил самолет, экипаж которого в Ленинград уже летал.
С началом блокады все аэродромы рядом с городом оказались под немцем. Руководство города решило построить аэродром в поселке Сосновка, что на окраине был, – ранее там располагался летний лагерь Осоавиахима. А вокруг дачи, красивейшие места отдыха. Силами рабочих и саперного батальона оборудовали взлетно-посадочную полосу. Аэродромом эту площадку назвать было трудно: бетона на полосе нет, да и заход на нее непростой, особенно ночью. Немного промахнулся с заходом – как раз над немцами. Не успел высоту при взлете набрать, а перед носом уже городские дома стоят. К тому же немцы, услышав звук авиационных двигателей, зачастую стреляли по Сосновке из орудий. В общем, одна головная боль.
Командир рассказал, что в Ленинграде и пригородах действуют несколько аэродромов.
– На полетной карте они обозначены. На нескольких из них я был, скажем – в Янино. Там «транспортник» укрыть негде. Истребители – те в капонирах. Потому сел – быстро груз выкидывай, грузи что дают и улетай к чертовой матери. Есть Комендантский, но не советую. Все время немцы или из орудий обстреливают, или бомбят, если какое-то движение заметят. Паршиво. Сосновка лучше, но там полоса плохая. Когда взлетаешь или садишься, тучи пыли поднимаешь, себя демаскируешь – тогда жди снарядов. По мне же, если сел там, сразу глуши моторы, меньше пыли будет.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
