Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
— Раджаф говорил, со времен уговора между людьми и каимцами прошла тысяча лет. Значит, тысячу лет назад люди все же были равны мудростью и силой богам?
— Либо брат тебя обманул, либо ты плохо его слушал. Равными богам стали не люди, а наши предки. Люди из древнего рода Каим. Из того рода, от которого ныне уцелели только мы. Вдвоем. По уговору с богами знания были отняты у людей обратно. Они стали запретными, а книга Махагри, хранящая мудрость предков — разбита. По уговору с богами людям сохранили умение добывать металл — но отняли знание об изготовлении механизмов. Им разрешили управлять животными — но отобрали умение оживлять кровью земли мертвые машины. Им оставили навыки врачевания — но запретили помнить, из чего выросло это искусство. Им разрешили жечь дрова — но лишили умения добывать бесконечное тепло из светящихся камней. Это и есть запретное знание. То, без которого люди не смогут стать равными богам.
Конечно, кое-что из мудрости нашим предкам удалось утаить, украсть, замаскировать под ненужное баловство. Именно благодаря этим тайнам смертные признали нас, последних потомков рода Каим, наших родителей, а потом и нас своими правителями, но из этого знания не построить целого мира.
— Наверное, ты сочтешь меня глупым, правитель, но скажи, так что же все-таки дала эта книга? Мы ее восстановили — и что?
— Отныне уговор с богами разрушен, чужеземец. Запретного знания больше нет. Рано или поздно, но кто-то из людей придумает запретный порох. Придумает запретное электричество. Постоит запретные механизмы. И люди снова начнут подниматься до той силы, что ныне доступна только богам.
— Этот благородный момент понятен. Но признайся, мудрый Аркаим, что это даст именно тебе, правителю Каима?
— Я уже постиг все запретное знание, ведун Олег, — развел руками правитель. — Постиг. Мне не нужно что-то выдумывать, ведь я не ремесленник. Но я уже сейчас знаю, какие из открытий нужно прятать от богов до тех пор, пока не откроются врата Итшахра. Прятать, чтобы не привлечь их внимание слишком рано. Пока я не стал властителем Вселенной, я раньше всех буду понимать, какие открытия у врагов Каима опасны и кого из чужих мудрецов нужно уничтожать прежде, чем их правители догадаются, к чему могут привести изыскания. А также, к кому из мудрецов Каима благоволить мне. После того, как врата Итшахра откроются, после того, как он станет единственным богом всех миров, а я — первым властителем после него, это же знание позволит мне развивать науки в самом приятном для меня направлении. Разве это не прекрасно, чужеземец? Эта мудрость не сделала меня равным богам — но своими неизменно сверхправильными решениями я стану казаться простым смертным полубогом… Ты молчишь так, словно пытаешься что-то вспомнить. Может быть, в твоем будущем были такие государи?
— Нет, мудрый Аркаим. Я могу вспомнить некоторых великих правителей, что своими деяниями и мудростью поразительно опередили время. Могу вспомнить отдельных ученых, отличавшихся тем же. Но все они оказались слишком знамениты, а потому одна из деталей их судеб известна совершенно точно. Они все умерли, мудрый Аркаим. А ты не поддался этой слабости даже после того, как тебя пронзили двадцать настоящих стальных клинков.
— Значит, это был не я…
— Я тоже так подумал, мудрый Аркаим. Скажи, я могу коснуться камня?
— Можешь. Но тебе это ничего не даст.
— Все равно. Очень хочется.
— Хорошо, чужеземец, — посторонился чародей. — Дотронься до нее.
Ведун повел плечами, вытянул правую руку и положил ее на малахитовую по виду, слабо светящуюся плиту.
— Теплая… Нет, ничего не чувствую. Совсем ничего. — Олег вздохнул и отступил. — Забавно. Книга запретных знаний. Теперь неделю руку мыть не стану.
Правитель засмеялся и хлопнул в ладоши:
— Идите все сюда! Вторая жертва свершилась, смертные! В наш мир вернулась радость. Всесильная книга Махагри цела!
* * *
Назад возвращались быстро. Великая и священная книга, правда, двигалась так же медленно, как и раньше, и ее охраняли все те же полтораста стражников, что ушли к святилищу вместе с правителем — но сам Аркаим интерес к древнему сокровищу явно утерял и вместе со спутниками умчался в столицу на рассвете следующего после обряда дня. Как и догадывался ведун, на рысях весь путь оказался пройден менее чем за световой день. Путники даже обошлись без обеда, решив, что удобнее будет поесть уже во дворце.
У северного пролома правитель бросил поводья караульным, легко взбежал на город, по прямой двинулся ко дворцу богов.
— Ты бы не торопился так, мудрый Аркаим, — нагнал его Олег. — А то твои верные друзья за тобой не поспевают.
— Ну и что? Вы же ко мне в свиту никогда не набивались.
— Но мы привыкли к тебе, правитель. Будет жалко, если тебя убьют.
— Убьют? — Хозяин Каима замедлил шаг. — Откуда у тебя такие мысли, чужеземец?
— Стража, что стояла на валу дворца… Видишь? Заметив тебя, они потянулись на дальнюю сторону вместо того, чтобы рвануть навстречу, встретить и доложиться о том, что все в порядке. Авось и милость какая перепадет. Один из караульных побежал ко входу для смертных. То есть кого-то предупредить о нашем появлении. А значит, тебе готовят некую неожиданность, о которой стража знает, но не хочет оказаться замешанной. Что бы это могло быть, как считаешь?
— Пока не подойдем, не узнаем.
Теперь мудрый Аркаим уже сам обернулся, дожидаясь остальных путников, и пошел только вместе с ними.
Впереди между тем на стену дворца один за другим начали выходить мужчины в рваных одеяниях и вставать на колени.
— Да это же верховный сардар! Неужели была попытка переворота?
— Милости просим, всемогущий. Милости и прощения. Милости… — еще издалека стали кланяться мужчины. Стражи рядом видно не было. Значит, каялись добровольно.
— Что случилось, несчастные? Ахтой Бао, говори!
— Твой брат сбежал, мудрейший из мудрых, и сильнее…
— Как сбежал?! Когда?! Куда делся?!
— Он потребовал, чтобы его обмыли, мудрый Аркаим, — уткнулся лбом в землю верховный сардар. — Он и вправду был грязен и пах недостойно твоего брата, господин. Поскольку в его светелке с водой обращаться сложно, стража повела его в умывальню, в которой его стали омывать самые доверенные из служанок.
— Дальше!
— Стража перед омыванием перевернула все зеркала, как ты и велел завсегда поступать при своем брате.
— Дальше!
— Но во время омовения великий Раджаф вдруг сказал, что ему плохо видно, встал и повернул к себе одно из зеркал. Служанки не посмели перечить ему… Они знали его еще со времени, как он был их господином. Он повернул зеркало к себе. И исчез.
От такой вести правитель болезненно застонал.
— Я повелел немедленно отсечь головы всем служанкам. За глупость и предательство.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
