— Письмо давай, — сказал он хрипло. Женщина торопливо достала из выреза платья в несколько раз сложенный лист бумаги. Ножи небрежно сунул его в карман рубашки.
— Ответ не жди, уезжай отсюда, сегодня, — сказал он.
У женщины на глазах заблестели слезы; опережая дальнейшие вопросы, он повернулся спиной и пошел прочь.
День тянулся медленно, закончив работу, солдаты убрали инструмент, потом поужинали. Когда Валера ушел в дом, Ножи передал Алексею письмо, после этого закрыл дверь на замок. Всю ночь в доме стояла тишина, хотя солдаты не спали. Из-за закрытых окон выбивался свет лампочки. Старик неторопливо достал из-под кровати большую клетчатую сумку, сложил туда белье, хлеб, купленные сегодня чай и табак. Посидев перед сном у костра, он пошел спать. Спал он удивительно хорошо, снились ему кони, бредущие по росному лугу, мамина прохладная ладонь, лежащая у него на лбу.
Проснулся он неожиданно и сразу. Прямо в лоб упирался холодный ствол автомата. Несколько фигур в черных масках с автоматами наизготовку стояли у ворот дома, у окон, у дверей. Негромкий голос спросил:
— Кто в доме? Где ключи?
Старик не удивился. Стараясь не делать резких движений, он показал глазами на ключ, лежащий на табуретке рядом с кроватью. Человек с автоматом жестом приказал ему перевернуться на живот, защелкнул за спиной наручники. Автоматчик показал два пальца, через несколько секунд в распахнутые двери ворвались бойцы Северо-Кавказского РУБОПа. Из дома вывели заспанных Алексея и Валеру, усадили их в подъехавший автобус. Старика посадили в «уазик», по бокам уселись вооруженные автоматами люди.
Проезжая через село, Ножи видел, как маленький жеребенок, помахивая хвостом, тянется бархатными губами к материнскому вымени.
