– В дверь, папа.
– Не в тебя?
– Нет.
– Я хочу, чтобы ты по моей команде как можно
быстрее изменил обличье. Как можно быстрее. Сможешь?
– В присутствии человека, папа?
– Это ничего. И еще ты должен вцепиться зубами ей в руку, как только начнешь меняться.
– Сильно?
– Так сильно, как только сможешь.
Предупредив Клаудию и Умберто, что сначала
войду один, я вставляю ключ в замочную скважину ровно настолько, чтобы убедиться: он подходит. Потом делаю глубокий вдох. Если она застрелит Генри, я никогда себе этого не прощу. Киваю Хлое. Она кивает в ответ и молча гладит меня по щеке.
– Давай, Генри! Превращайся! – мысленно командую я. – Кусай ее!
Раздается истошный вопль Риты. Она все еще воет, когда я распахиваю дверь и врываюсь внутрь. За мной следует Хлоя. Я отбрасываю рыжую орущую дрянь с дороги, не обращая внимания на ее окровавленную руку и пистолет у ее ног, и бросаюсь к своему сыну Генри, маленькому дракону, стоящему рядом. Его рот и грудь – в крови.
– Как ты? – беззвучно спрашиваю я.
Он выплевывает изо рта три Ритиных пальца.
– Черт! – орет Рита и пытается здоровой рукой дотянуться до своего пистолета.
– Превращайся обратно! – мысленно командую я сыну, и он снова становится маленьким мальчиком. Его одежда кое-где вытянулась и порвалась после перевоплощения. Лицо и рубашка все еще в Ритиной крови.
– Папа! – кричит он, вцепляется в меня и не
отпускает.
Я обнимаю его, целую в лоб и в щеки.
– Можете войти! – кричу я Клаудии и Умберто.
Они вбегают и удивленно смотрят на стонущую
Риту, которая сидит на полу, держа здоровой рукой почти беспалую кровоточащую культю. Хлоя перетягивает ее запястье самодельным жгутом.
– Ого! – говорит Клаудиа. – Похоже, здесь наша помощь уже не нужна.
Всю обратную дорогу до Кокосовой рощи Генри сидит у меня на коленях и наотрез отказывается слезать. Ураган между тем усиливается, ветер завывает, дождь лупит в стекла. В руке у меня сотовый телефон Риты Сантьяго. Скоро шесть. Значит, сейчас позвонит Дерек.
Мне ненавистна мысль о том, что ничего еще не кончено, что мне снова надо разлучаться со своим сыном, что самое трудное еще впереди.
– Нам все-таки придется договариваться с твоим отцом и Дереком, – говорю я Хлое.
– Я тоже об этом думала, – кивает она, – но как?
Я пожимаю плечами. У меня еще нет готового решения.
– Мы можем предложить им отступного. Теперь, когда Генри у нас, а она, – я делаю движение в сторону съежившейся от боли в раненой руке Риты, – больше не может им помогать, они, возможно, захотят выйти из игры, получив какую-то сумму.
– Сомневаюсь,- отвечает Хлоя.
– Честно говоря, я тоже.
Сотовый телефон Риты звонит, когда мы находимся в нескольких кварталах от пристани. Я пропускаю первые два звонка, потом отвечаю:
– Привет, Дерек.
Молчание.
– Дерек, это ведь ты, не так да?
– Черт подери! Где Рита? – рычит он.
– У нас, – отвечаю я.
– А ребенок?
– С ним все в порядке. Он сидит у меня на коленях.
Дерек не отвечает. Он держит трубку в руке и, видимо, передает своему отцу то, что узнал. Мне слышны некоторые реплики. Чарльз Блад не разговаривает по телефону. Он мысленно передает мне:
– Черт тебя подери, мне казалось, что мы заключили соглашение!
– Ты вовсе не собирался сдержать свое слово, папа. Мы оба это знаем, – отвечает за меня Хлоя.
– Я сожалею о том, что мы с твоей матерью произвели тебя на свет.
Глаза моей жены наполняются слезами.
– Я тоже, – мысленно отвечает она.
– Послушайте. – Я предлагаю ему тот вариант, который мы с Хлоей только что обсуждали, – высылать Чарльзу и его семье определенную сумму каждый год, при условии, что он и Дерек уедут обратно на Ямайку.
Дерек отвечает:
– Это неплохая идея, папа Мы не можем рассчитывать на Йена Тинделла, а без помощи Рига нам будет трудновато осуществить это самое слияние…
– Нет! – перебивает его Чарльз.- Заткнись, дурак! У тебя что, нет никакой гордости? Поучился бы у Питера. Он-то не сдается, а ведь знает, что Тинделл примет сторону того, кто выйдет победителем. Не так ли, Питер?
– Да.
– Итак, Питер, ты и моя неблагодарная дочь готовы противостоять нам?
– Готовы.
– Прекрасно, черт возьми! Вот это по-нашему. Так где можно вас найти? Вы ведь не собираетесь от нас прятаться, а?
– Нет,- отвечаю я.- Мы будем ждать вас в доме моего отца, дона Генри де ла Сангре, на острове, который носит его имя.
31
Уже на пристани Клаудиа предлагает нам взять ее пистолет, но я отказываюсь.
– Мне придется воспользоваться вашей лодкой. А пистолет пусть лучше останется у вас, на тот случай, если эти вдруг явятся за Генри.
– Они ни за что не найдут нас, – возражает Клаудиа.
– Хорошо, – говорю я. – И все же так мой сын будет в большей безопасности. Кроме того, на острове у меня есть оружие.
– Ладно, – соглашается Клаудиа. Все выходят из машины. – Не волнуйтесь за Генри. Мы хорошо спрячем его, на столько времени, на сколько понадобится.
Я медлю у открытой дверцы автомобиля. Дождь сечет мне лицо. Сейчас мои мысли о Хлое: как жить дальше, если с ней или с моей дочерью, которая растет в ее чреве, что-нибудь случится?
– Ты тоже можешь пойти с Клаудией, – предлагаю я.
Хлоя решительно закрывает дверцу машины снаружи:
– Не говори глупостей!
Моя жена остается со мной. Ветер едва не сбивает нас с ног. Мы смотрим вслед уезжающему «хаммеру». Очень скоро из-за дождя мы перестаем видеть даже его задние габаритные огни.
Нагнув головы, поплотнее закутавшись в плащи, мы с Хлоей шагаем к катеру. Ветер и дождь все равно проникают сквозь все заслоны, и до лодки мы добираемся насквозь мокрыми.
Вода бурлит даже у пристани. То и дело на берег обрушиваются волны. Лодки подпрыгивают, крутятся на месте, стремятся сорваться с привязи. Наш «Луч» – не исключение. Приходится дождаться затишья, чтобы улучить момент и запрыгнуть на борт. На палубе Хлоя сразу же поскальзывается, но я успеваю ее подхватить и поставить на ноги, а потом бегу к штурвалу.
– Ты не хочешь сначала спуститься вниз и переодеться? – спрашивает Хлоя, с трудом перекрикивая шум дождя и ветра.
