«А сколько ему, кстати, лет?»
Непростой вопрос. На вид лет тридцать пять — сорок, на висках седина, на лице морщины. Но стариком назвать язык не повернется. Крепок, полон сил, умен…
«Кто же ты на самом деле, Виктор ди Крей?»
В чертах лица видна порода: не красив, но интересен. Воспитан. Образован. Великолепный боец. Откуда же в горах Подковы берутся такие проводники?
«Оттуда же, откуда и таящиеся в тенях, не зря же они вместе: Ремт и Виктор!»
— Давайте-ка, пойдем! — нарушил повисшую было неловкую тишину мастер Ремт. — Дело к вечеру, а нам еще переть, прости господи, и переть.
— И то верно, — кивнула Ада, соглашаясь. — Пошли, что ли, а то еще кто-нибудь «поболтать» заявится!
7
Идти пришлось весь вечер и добрую половину ночи. Хорошо хоть, с очистившегося от туч неба светила яркая луна, заливая окрестности неживым, чуть мерцающим светом, вполне достаточным, чтобы идти, не спотыкаясь. Отряд миновал Красные столбы в ранних сумерках и после полуторачасового марша по узкому ущелью с высокими стенами цвета темно-желтой охры вышел на равнину. Вернее, это было высокогорное плато, каменистое, покрытое бурыми пятнами мхов, поросшее кое-где кустарником, испещренное глубокими расселинами, по дну которых бежали стремительные ручьи, и огромными валунами, оставшимися здесь с тех пор, как во время прошлого потопа с плеча Трехглавой горы сошел ледник. Сама Трехглавая нависала над плато на юге, такая огромная, что и речи не могло идти о том, чтобы попытаться преодолеть ее по кратчайшему пути. Дорога — нигде не обозначенная, но, по-видимому, известная как минимум двум из пяти спутников — вела компаньонов на запад к перевалам Ступеней. Но до Ступеней было еще далеко, а над плато кружили жестокие холодные ветра.
Пока добрались до озера, неоригинально называвшегося Темным зеркалом, продрогли до костей, да и шли последние часы сквозь выстуженную смертельным морозом ночь. Просто негде было остановиться. Голая, словно пустая столешница, равнина, утыканная тут и там округлыми холмиками валунов, не давала никакой надежды на защиту. Оставалось одно — идти, чтобы найти подходящее место для стоянки. Вот и шли. Шли, чтобы не замерзнуть. Шагали вперед, все более чувствуя — во всяком случае, некоторые из них, — что силы уже на исходе, ведь люди по своей природе слабые существа, даже самые сильные из них.
«Даже оборотни… — устало подумал Сандер, физически ощущавший, как уходят силы: каменная равнина вытягивала их подобно вампиру, пьющему кровь. — Даже богом проклятые оборотни!»
Холод убивает — не хуже стали, старая истина. И усталость не властна только над камнем, хотя и его, в конечном счете, побеждает быстротечное время.
«Было бы несправедливо, — грезил Сандер в полусне, едва переставляя ноги по скрипящей под подошвами сапог мелкой каменной крошке. — Несправедливо… после всего… В полушаге от удачи… Здесь… В этой холодной пустыне… Что за нелепая смерть?!»
Хотелось упасть и не вставать. Свернуться клубком на голой земле под беспощадными ударами ледяного ветра, заплакать, забыться, умереть. Но они продолжали идти вперед, так и не разрушив построения, не бросив лошадей. Не останавливаясь. Не сбавив темпа. Молча. Стиснув зубы. Вперед. И в конце концов их упорство было вознаграждено. Как ни странно, компаньоны победили смерть и на этот раз: они дошли до озера. А там, на берегу, словно специально для них, расположились хаотические нагромождения скал — первая настоящая возвышенность, встреченная компаньонами на Холодном плато. На первый взгляд ужасное место — чертова поленница, никак не меньше, — однако на поверку все оказалось не так страшно, как подумалось вначале, даже, пожалуй, наоборот.
Добрели до камней, и тут вдруг в сплошной скальной стене, преградившей им путь, обнаружилась расщелина, достаточно широкая к тому же, чтобы пропустить не только людей, но и лошадей. А там несколько шагов по прямой, и сразу же поворот, закрывающий путь ветру, и другой поворот, и третий. И вдруг выяснилось, что скалы «свалены» не лишь бы как, а как бы со смыслом, потому что в глубине лабиринта нашлась и тихая площадка для бивака, достаточно просторная и в то же время совершенно защищенная от ветра, и сушняка для костра — сколько хочешь. Да и оборонять такое место куда проще, чем лагерь на открытой равнине. Так что компаньоны оказались тут не первыми, разумеется, и даже не вторыми. Много кто, судя по следам, ходил через Холодное плато. И все они — или, во всяком случае, многие — останавливались на берегу Темного зеркала на ночевку.
Говоря по совести, когда добрались до места, Сандер был едва жив. Но усталость, что давила на плечи, была не только и даже не столько физическая, хотя и этого хватало, — сколько душевная и умственная. За последние несколько дней на его долю выпало столько невероятных приключений, что переварить всю эту массу новых впечатлений, опыта, мыслей и чувств не способны были так сразу ни его разум, ни душа. Просто оказались не готовы к такого рода испытаниям — тем сильнее ударили по Сандеру Керсту холод и тяготы пути.
Однако и демонстрировать слабость было не в его обычае: и того достаточно, что он уже пару раз не совладал со своим весьма капризным, как выяснилось, организмом. Поэтому, справившись кое-как с дремотой, норовившей поглотить сознание, и предательской слабостью в конечностях, Сандер нашел в себе силы и женщинам помочь — костер взялись разводить Ада и Тина, — и подсобить проводникам, расседлывавшим стреноженных лошадей и задававшим им корм. И вот не прошло и четверти часа, как затрещали в костре горящие ветки, распространяя вокруг тепло и дивный запах можжевельника и вереска. И котелок с водой под похлебку повис над огнем на пару с видавшим виды медным чайником. А пока суд да дело, компаньоны расселись на снятых с лошадей седлах и кожаных сумах с тряпьем вокруг костра, закутались в одеяла и пустили по кругу флягу со сливовым бренди. Этот первач оказался не так хорош, как солодовая водка мастера Ремта, но людям было сейчас не до изысков.
«Людям…» — мысль эта не понравилась Сандеру, и будь на то его воля, он постарался бы запрятать ее так глубоко в недрах памяти, чтобы и вовсе не находить, но, как говорится, «мы не одни на этом свете».
— Должен сказать, вы меня по-хорошему удивили, леди де Койнер. — Фляга трижды обошла уже тесный круг примолкших путешественников, а ди Крей, по своему обыкновению, успел набить и раскурить трубку.
— Называйте меня Адой, Виктор.
— Польщен! Благодарю за честь, Ада!
— Ну и дело с концом. — Ада тоже попыхивала трубочкой и оттого выглядела еще более экзотически, чем обычно. — Вопрос, чем я вас удивила? Ведь вы же должны были давно догадаться…
— Догадаться и увидеть своими глазами — не одно и то же. Но дело, разумеется, не в этом. Судя по окрасу шкуры, вы принадлежите к одному из старших родов. Вот только не соображу, что за клан…
— Кенжи, — не без элегантности пыхнула трубочкой Адель. — Когда-то все земли от побережья до Семи Городов контролировались нами, но это было давно. Еще не построили Семь городов, и многие из тех, кто населяет ныне горы Подковы, странствовали в то время по восточным равнинам.
