Я задумчиво потер щеку, горячую от коньяка.
— Это тоже не ответ.
— Экий ты привередливый, братец. Чего ни скажи — все тебе не ответ… Хорошо, отвечу! Выбора нет, Сережа. Выбор ведь очень простой: или — или! Своего рода двоичная система — или ноль, или единица, другие цифры не принимаются… Это сейчас, во время войны с нами, конфедераты едины, а представляешь, какая склока у них скоро начнется? В сущности, уже начинается… Вот и подумай, что выбрать — Конфедерацию Свободных Миров с ее анархией, склоками, узколобым противоречием интересов и политическими дрязгами из-за каких-нибудь наполовину выработанных месторождений? Или Соединенные Штаты с их, признаю, глупой и неповоротливой имперской машиной, но при этом с весьма здравой идеей объединения человечества в одно целое? Ты сам должен представлять, во что превратится Конфедерация через несколько лет. Уж мы-то с тобой нахлебались, знаем, что такое анархия и безвластие при куче амбициозных местечковых князьков. И куда это все ведет — тоже знаем… А у Штатов — доля здравого смысла хотя бы на уровне идеи! Как ты думаешь — много в этом случае выбора?
— Кто-то из великих сказал — выбор есть в любой ситуации, — заметил я. Довольно претенциозно, сам понимаю.
— Да неужели?! — Батя оскалился широко, но совсем не весело. — И много ты выбирал в своей жизни? Если пересчитать по пальцам?
— Не слишком много, — признался я. — Но выбор все равно был. Только я его не замечал. Наверное.
— Вот-вот… Не заметил, не знал, не хотел… А про то, что выбор есть в любой ситуации, — это, Сережа, сказал не самый великий, я тебя уверяю. Не знаю кто, но какой-нибудь второй эшелон, никак не первый… Самые — как раз изначально уверены во всем, а в первую очередь — в собственном предназначении. Непрошибаемо, как МП-танки двойного бронирования. Это и делает их великими.
«Интересно, на кого он намекает? Автобиографическая справка?»
— Сомнительный постулат.
— А ты сомневайся поменьше, — посоветовал Батя. — Крепче будешь спать… Кстати, а что это за история с вашим погибшим комбатом? Я тут слышал краем уха…
— Какая история? — я честно выкатил глаза.
— Напомнить? — усмехнулся Батя.
— Да нет, чего тут напоминать… Мы же с Кривым все написали в рапортах.
— С Кривым? — генерал ухмылялся уже откровенно ехидно. — Ну, если с Кривым… Я как-то пропустил мимо, что он был с тобой. Если бы обратил внимание — не сомневался бы… Ладно, отставить! Проехали. Слышал я про вашего Дица, тот еще гусь. Был. Помнишь, как говорили на Усть-Ордынке — помер Максим, да и черт с ним! Я, сознаюсь, недолюбливаю всех этих ваших офицеров-воспитателей из штрафбатов, их и подбирали-то… По определенным качествам.
— А уж я-то как недолюбливаю, — сказал я…
Планета Казачок. 19 ноября 2189 г.
Временный лагерь войск СДШ.
18 часов 47 минут.
Сидя на койке в своем ППК, я неторопливо перелистывал в наручном коммуникаторе полученные от Бати файлы. Справки, рапорты, докладные записки, протоколы допросов. Казенные фразы, сухой канцелярский язык, коряво-деревянные выражения. За этим праздником официальной штамповки даже не сразу замечаешь абсурдный смысл всего выше-ниже изложенного.
Мне вдруг вспомнился «Музей академической живописи» на планете Урал, куда я как-то забрел, коротая время. Долго бродил по пустым, гулким залам, где тишину так и хотелось назвать пыльной, хотя вокруг ни пылинки.
Всмотрелся неожиданно для себя и с любопытством разглядывал краски, тона, лица, пейзажи и всевозможные фрукты-овощи-цветочки-лютики. Пока не наткнулся на один странный уголок, составленный, показалось, из лохмотьев обоев. После академизма строгих интерьеров долго не мог сообразить — а это что такое? Маляры забыли оберточную бумагу или просто недоделанный кусок ремонта?
Спросил у смотрительницы, когда закончат ремонт, и опозорился. Оказалось — тоже произведения искусства, ведущие мастера авангардного абсурдизма, ныне модного течения в живописи…
Почему вспомнилось? В связи с тем же выше-ниже изложенным. Я читал файлы и чувствовал, как из-под строгой канцелярщины явно пробивается нечто нелепо-необъяснимое.
Войсковой старшина Березин — бесследное исчезновение из закрытого помещения… Рядовые Савченко и Коровец — тоже исчезновение… Так… Есаул Загребец, урядник Зимин — смертельное поражение неизвестным видом энергии… Подхорунжий Колпачка — смертельное поражение неизвестным видом энергии… Так… А это уже наши пошли — первый лейтенант Бови, рядовой Дженнингс, старший сержант Грин… Все — или исчезли, или погибли «по неустановленным причинам»… Ага, опять казаки… И опять наши…
Большой список из ваших и наших, больше сотни фамилий. У всех — или смерть, или исчезновение, читал я. Простенько так… Ого! Бригадный генерал Косински! И тоже исчез, несмотря на звания и регалии… А это два раза «Ого»! Пошел список исчезнувших кораблей космофлота… Транспортники, малые истребители, штурмовики огневой поддержки, крейсер «Орегона»…
Господи, да что же это делается на белом свете?! Чтобы вот так, бесследно, исчез крейсер, словно стертый из мироздания… Это крейсер-то!
Теперь мне стало окончательно ясно, чего Батя так испугался. Это же не просто справки-рапорты-цифры, это партизанская война какая-то… Пока мы с конфедератами мочили друг друга почем зря, кто-то или что-то лупило под шумок всех подряд. И ваших, и наших, не делая никаких различий… Нет, только под шумок большой войны такое возможно… Всех впускать, никого не выпускать…
Я читал, вчитывался, и мне тоже становилось не по себе.
* * *
— Интересно, а чем это занят наш командир? Почему скучает, почему в одиночестве и тоске?
Они ввалились в купол одновременно и очень шумно. Игла и Компи. За ними следовали Кривой и Пастырь. Кривой тащил на плече новый пластиковый бурдюк. При каждом его движении бурдюк степенно побулькивал, словно похвалялся объемом и весом.
Конечно! Распитие ракетной жидкости вчерашним вечером не закончилось, понял я. Кто б сомневался!
Вопрос — сколько ракетной жидкости может употребить внутрь отдельная боеединица бронепехоты? Ответ — в любом случае больше, чем ракета!
Похоже, ракетчикам грозила нешуточная опасность остаться без своей горючки. Или что они там перегоняют в алкогольный напиток путем хитрых химических манипуляций с неизвестными ингредиентами? По слухам, для своей таинственной химии «боги огня» используют какое-то вещество, добываемое из нитровзрывчатки, но что это за процесс — главная военная тайна ракетных войск. И основа основ прифронтового алкогольного бизнеса.
Не только конфедераты мастера на все руки! «Если война не добила наши бравые ракетные части, то мирное время точно оставит их на сухом топливе!» — усмехнулся я. И то при условии, что его не приспособятся грызть…
Кривой и Пастырь все еще косились друг на друга.
