Он дернул ногами, переворачиваясь на живот. От этого движения из-за пазухи выпал узелок с золотом. Избор попытался цапнуть его, но тот словно живая рыба вильнул завязкой и шарахнулся в сторону. Избор открыл рот, что бы выругаться, но воздух раздул его щеки и затолкнул слова обратно…
Кончилось все так же внезапно, как и началось. В руке Гы появилась морковка, и воздух остановился. Избора обрушило вниз. На его счастье это произошло рядом с деревом. Он успел ухватиться за ветки и они выскальзывая из его ладоней, замедлили его падение. Потом его ударило в живот и падение прекратилось.
Повиснув на толстой ветке, какое-то время он приходил в себя. Ощущений было много, но все неприятные…Повернув голову увидел вокруг себя переплетение ветвей. От этого он почувствовал себя гнездом, которое потрепала буря.
— Что висишь? — спросил его снизу Гаврила — Не налетался что ли?
Нос его распух, по щеке текла кровь. Он осторожно потирал ладонями ноги и морщился. К нему, каждым шагом проверяя крепость своих костей, осторожно ступая, шел Добрый Шкелет. Глядя на них, Избор покачал руками, проверяя, шевелится ли у него то, что нужно.
— А Исин где?
Гаврила махнул рукой налево. Там почти в той же позе, что и Избор висел хазарин. Ему спускаться тоже не хотелось. Дерево было прочным и держалось за землю гораздо крепче человека, а дурак как раз заканчивал грызть морковку и что он собирался сделать дальше было совершенно не ясно.
Избор, кряхтя, сполз вниз.
— Каков наш дурак-то? А?
Фраза не требовала продолжения. В ней и так было все что нужно — и восхищение и удивление и страх., но Избор все-таки ответил.
— Да-а-а. Я думал он дурак — дураком… Ни кожи ни рожи… А он герой. Знал бы отчество, по отчеству величал бы.
— Герой?
Исин все-таки спустился на землю и присоединился к разговору. Пережитой страх заставлял язык трепетать словно лепесток пламени на ветру.
— Это герой? Зверь он! Вон чего натворил…
Лесного волхва уже не было и оттого все что осталось после схватки принадлежало победителю. Поляна была взрыта, деревья повалены. Ветки и щепки устилали траву на много шагов вокруг.
— Это он после баб таким стал! — сказал Масленников. Он перестал гладить свои колени и Избор увидел, как дрожат его руки.
— От баб чего только не наберешься — согласился с ним Исин, искоса поглядывая на Гы. Тот в своем халате был похож не то на костер, не то на цветущий розовый куст — И вшей подцепить можно и дурные привычки.
Глава 31
Из кустов бревенчатая стена выглядела такой же несокрушимой, как Константинопольская. Шапки, конечно, с голов не падали, когда они осматривали гребень, но почтение к журавлевскому князю она вызывала. За такими стенами Круторог мог спать спокойно. Старое дерево выдержало многое и еще многое могло выдержать. Бревна были покрыты пятнами ожогов. Издали это еще не было видно, но Избор и отсюда мог представить себе следы стрел, копий, сколы в бревнах, что оставили боевые топоры и пятна крови на дереве.
— Последний раз тут агафирсы были — сказал Гаврила, заметив любопытство Избора.
— И что?
— Две недели стояли, — гордо сказал Гаврила, — а ушли ни с чем!
Гордость его была понятна — он и сам был Журавлевцем.
— Наш-то князь, о-го-го! — Гаврила тряхнул сжатым кулаком.
— Что, хороший человек? — спросил Исин. Гаврила пожал плечами. Это само собой разумелось.
— И не стыдно тебе у хорошего человека лодку красть? — поддел его Избор, но Гаврила не смутился.
— Был бы плохой, было бы легче. Только что делать? Для дела же…
Они замолчали, неосторожно коснувшись главного. Сказать-то было легко, а вот сделать… Ясно было, что летучие корабли не стоят, где попало. И дело было не в том, что бы найти — это-то как раз было просто. Надо было завладеть им. Не только кораблем, а еще и теми, кто им управлял. Ведь ни тот, ни другой не знали что делать с ним, но даже не высказывая эти мысли вслух оба понимали, что сам собой корабль не полетит. Нужен был человек, который поднимет его в воздух и поведет, куда нужно.
— А попросить если? — спросил Исин — Может, даст? Отработаем же…
— Попросить? — переспросил Избор.
— Это как? Просто прийти и попросить?
— Ну да. — сказал Исин не понимая что так удивило Избора и Гаврилу. — Просто попросить..
Избор с Гаврилой переглянулись. Простодушный хазарин предложил ход, который не пришел им в голову. Не мог прийти. Избор покрутил головой. Да. Хазарин в последнее время умел удивить.
— Вот незадача. Как же это мне в голову не пришло? — спросил Избор у Гаврилы. Взгляд его посветлел.
— Как считаешь, даст?
— Не даст — сказал Гаврила. — Не поверит.
— Ну это как расскажем…
— Как не рассказывай — не поверит. От поляниц живыми ушли… Нет, не поверит.
Гаврила прищурился, представляя себе, как повел бы себя сам, если б ему все это рассказали. Уйти живыми от поляниц было такой большой удачей, что после этого нормальные люди закатились бы недели на две в корчму, а не поперлись бы к князю требовать летучий корабль. Он покачал головой уже более уверенно.
— Раны бы показать — предложил, было Исин, но тут же поправил себя — Так откуда они… На спине разве только…
— Раны — передразнил его Гаврила — Ты что, думаешь, что он не знает как поляницы мужиков мучают?
— А рука твоя? Может, руку покажем?
— А вот о руке лучше молчать. — Голос его стал серьезным. Он снял повязку, морщась распрямил руку и так же кривя от боли лицо покрутил ей — Пока он думает, что я в прежней силе может испугается и даст корабль, ну а если узнает, что я рукой не владею…
— Прогонит?
Гаврила посмотрел на Исина как на ребенка.
— На кол посадит и заставит песни петь, пока не сдохнешь.
Избору надоело слушать все это.
— Мозоль покажешь — сказал он Исину — На ноге. Скажешь, что убегать пришлось… Я думаю нам о поляницах вообще ничего говорить не надо. Попросим корабль для дела. Гаврилу он знает. Ему поверит.
Он поднялся, показывая. Что пришло время действовать.
— Пока мы сидим — Ханукка едет..
— Не поверит. Мы с ним в прошлый раз разругались.
Но Избор уже терял терпенье.
— Даст — не даст… Пошли да узнаем. Шкелета покажем, может быть, он и без разговоров все отдаст.
— Ты Круторога не знаешь. Отдаст как же…
— Надо попробовать. Не получится — тогда будем думать, что дальше красть — корабль или лошадей. Пошли.
— Погоди — остановил его Гаврила — Все пойдем?
