– Он тебе – не «всякий»! – одергивает главковерха подполковник, разливая бутылку по зеленым эмалированным кружкам. – Ты вот этак одного не послушаешь, другого, третьего. А завтра тебе не один профессор, а весь народ ультиматум предъявит. Тогда уж точно – пупок твой президентский развяжется!
Роджер чокнулся кружкой, выпил, крякнул. И, переждав благословенный миг блаженства, продолжил:
– И знаешь что? Если ты и впрямь – не хрен с бугра, то не стращай нас, а воспитывай. Научи глядеть на ближнего не сквозь прицельную планку, а с любовью – как Христос и другие пророки всякие завещали! Чем небо ракетами баллистическими поганить, лучше по радуге ходить с чистой душой.
– По радуге ходить? – подивился отец нации. – Это сказка такая, что ли?
– Может, и сказка. Ее один в меру добрый сказочник придумал. Ты его потом к высшей мере приговорил. Без суда и следствия.
– Ни уху с тобой, гражданин Весёлый Роджер, не похлебать, ни вечерок свободный не скоротать – чтобы по-душевному, по-человечески!
Ложку, облизав напоследок, в кусты забросил, от костра поднялся и плюнул прямо в котелок. Рукой махнул огорчительно и утопал в туман – президентствовать да главнокомандовать дальше.
Завершив сеанс медитации, Роджер вышел из транса. Исчезли дым и потрескивание костерка, пропали ветер с реки и лунная дорожка. Подполковника вновь окружали унылые стены гостиничного номера. За правой стенкой горланили захмелевшие наёмники-рейтары. Гулко стучали тяжкие глиняные кружки, с интервалом в пять минут прорезался хриплый голос:
– Выпьем за славную заварушку под Висбаденом! Но пить за тот бой, видимо, никто не хотел, и потому в следующую пятиминутку призыв повторялся с пьяным упорством:
Глава 45 СМЕРТЬ И МНОГО САХАРНОЙ ПУДРЫ
(Санкт-Петербург, 20.. год)
Они встретились у входа в одну из Купчинских промзон. Монументальную фигуру Тарана облепляли комбинезон и куртка зеленого цвета. На спине желтели крупные буквы: «Жилкомхоз».
– Ну что, Паганини? – вместо приветствия уточнил Диков менеджер. – Балалайка на месте?
Они ещё вчера договорились обо всём. Васыль догадывался, с кем имеет дело, и лезть головой в петлю не собирался. Гостей с обещанными гексогеном и пластитом он встретит здесь – вдали от места закладки, и сам доставит на точку. Там, в галерее под Эрмитажем, в надёжно замаскированном тайнике, он вчера припрятал и скрипку.
Расчет был прост, как дважды два. «Пришельцы» оставляют взрывчатку под фундаментами Зимнего Дворца и Старого Эрмитажа, а он им там же передаёт инструмент. После чего выводит на поверхность опять в Купчино.
– Заруби на носу, – предупредил диггер. – Без меня вы обратной дороги не сыщете ни в жизнь. Так что давай без шуток! Если, конечно, не собираешься похоронить себя заживо.
Ну а когда все дружно поднимутся на свет божий, убирать Васыля будет уже незачем: бартер состоялся, а вернуться за гексогеном они не смогут: заплутают в этих галереях, лазах и переходах. Потому он и наметил маршрут длинный и запутанный: без опытного проводника тут пропадёшь с концами.
И сейчас «Паганини» на вопрос Тарана ответил без опаски:
– Скрипка-то на месте. А твоего товара что-то не вижу.
Таран дал отмашку – и подле него невесть откуда нарисовался десяток мужичков в такой же жилкомхозовской форме. У каждого через плечо на брезентовом ремне болталась сумка для инструментов – плотно набитая и явно тяжелая.
Васыль отвел их вглубь промзоны. В укромном закутке, за забором, огораживающим раскопанный котлован, потребовал:
– Предъяви продукт!
Таран щелкнул пальцами. Повинуясь команде, «работяги» синхронно рассупонили свои сумки и «предъявили продукт».
Васыль обошёл всех по очереди, покопался в каждой суме, придирчиво разглядывая деревянные пеналы с капсюлями-детонаторами и пакеты с заводской маркировкой. Сквозь прозрачную упаковку просвечивали то спрессованный белый порошок, то светлая вязкая масса, напоминающая замазку для окон.
– Хорош мельтешить, мы ещё не под землей! – остановил его, наконец, Таран. – Вот, глянь лучше инструкцию и накладную. Прямо с завода-изготовителя!
Васыль пробежал глазами протянутые ему бумаги: «ВВ Пластит С-4. Скорость детонации: около 8000 метров/сек. Плотность: 1.63 грамм/см3. Состав: 90 % гексоген, 10 % пластифицирующие вещества (церезин, парафин и др.) Цвет: белый. Эквивалент ТНТ: 118 %. Срок хранения: не менее 10 лет…». Глянул в другой листок. «Гексоген (циклотриметилентринитрамин)… Химически стоек, с металлами не взаимодействует…».
Что ж, вроде, нормалёк. Он кивнул:
– Теперь – вперёд!
И двинулся первым. Вот справа показалась бетонная будка мышиного цвета – оголовок вентиляционной шахты, уходящей вглубь на 64 метра. Васыль подошел, потянул железную дверь, и она покорно отверзлась (накануне он подпилил ей обе петли, а пятью метрами ниже взрезал и отогнул стальную решетку, освобождая проход). Замок на двери тоннельной защиты тоже был уже сломан.
Цепочка из двенадцати человек деловито проследовала в шахту.
Вниз спустились по технической лестнице. Когда вступили в просторный горизонтальный ствол, Таран поёжился: зябко, отовсюду сочится вода. В одном месте от земли било током. Видно, неподалеку залегал кабель с нарушенной изоляцией.
В гробовом молчании миновали десяток пролетов. Ствол сузился, ноги то и дело оскальзывались на рельсах и мокрой глине.
Но вот взгляду открылся руддвор диаметром метров в десять. В нем располагалась водоотливная насосная станция, неподалеку застыли локомотив и пяток ржавеющих вагонеток.
Васыль прошагал к ютящейся поодаль дрезине, взгромоздился на нее, кивнул спутникам:
– А ну, партнеры, цепляйте к нашему «паровозу» три вагонетки!
Вагонетки загрузили сумками-брезентухами, туда же пришлось втискиваться тем, кто не уместился на дрезине.
Когда пассажиры заняли места, машинист-Васыль нажал на реверс. Дрезина ожила. Прежде чем из своего тупичка она выползла на главный путь, диггеру пришлось четырежды останавливать состав, соскакивать вниз и переводить стрелки. Но вот, наконец, стальная колымага вырвалась на стратегический простор, живо побежала вперед.
Тоннель то и дело пересекался со своими собратьями, и Васыль несколько раз сворачивал, меняя один подземный тракт на другой. Освещение работало исправно. Сбоку мелькнул металлический забор с классической надписью «Проход закрыт». Уродливое лицо диггера исказилось усмешкой: «Любят у нас всё закрывать! И при этом, раздолбай, оставляют всё открытым…».
