Аланис слышала, как мужчины заключали пари, подначивая дуэлянтов.
Потеряв равновесие, Эрос распластался на полу. Толпа ахнула.
– Плакали мои сто луидоров! – воскликнул человек за спиной Аланис.
Эрос тут же вскочил на ноги и принял боевую стойку. Аланис повернула голову и прошипела:
– Придержи язык, Альфред! Или покажи, на что ты сам способен.
Аланис случайно поймала взгляд Леоноры. Рыжая барракуда стояла за ней и болтала с подругой. Место это она, похоже, выбрала нарочно.
– Как это восхитительно, дорогая! – захлопала в ладоши французская подруга Леоноры. – Если Чезаре выиграет, ты станешь герцогиней Миланской, а я буду подружкой невесты в Дуомо.
– Какая ты скучная, Антуанетта. – Леонора холодно улыбнулась Аланис. – Не важно, кто победит сегодня. Пират, с которым Чезаре дерется, – Стефано Сфорца, настоящий герцог Миланский. И хотя говорят, будто он женился на серой мышке с маленького острова, чтобы заручиться расположением альянса, его брак по закону Ломбардии недействителен: Герцог Джанлуччо хотел, чтобы его сын взял в жены чистокровную римлянку, как и он сам когда-то. Я – Орсини. Стефано никогда не женится на кельтке. Он исполнит волю отца и забудет свою английскую соблазнительницу.
– О! – с восторгом произнесла Антуанетта. – Эрос, этот загадочный разбойник, пропустивший через свою постель всех куртизанок Версаля, и есть твой миланский принц!
– Вот именно, – кивнула Леонора. – В конце концов, мы с ним все еще обручены.
Обручены. Слово сковало сердце Аланис тяжкими кандалами. Неудивительно, что Эрос так болезненно реагировал на разговоры о браке. Он был обручен с римской принцессой, которую ему выбрал отец.
– Мы можем закончить поединок вдали от этого цирка, – сказал Эрос кузену.
– У тебя кишка тонка, или оковы Остии все же сломали твою волю? – огрызнулся Чезаре, тяжело дыша и обливаясь потом.
– Мне очень хочется тебя прикончить, – проскрежетал Эрос, – можешь в этом не сомневаться. Но я предпочел бы сделать это в тихом, укромном месте, где тебе не перед кем будет гордиться своей смертью.
– Мы здесь будем драться до смертоносного удара! – прорычал Чезаре.
Глаза Эроса вспыхнули огнем решимости, и он ринулся на Чезаре, совершая клинком обманные движения. Кузен отступал к центру зала. Каждый раз меняя тактику и скорость, Эрос теперь фехтовал с беспощадной жестокостью. В нем не осталось ни жалости, ни терпения. Изучив слабые места Чезаре, он располосовал в клочья его рубашку и покрыл легкими порезами все видимые части его тела. Чезаре фехтовал с отчаянием обреченного. Он парировал удары, отклонялся, приседал, помогая себе энергичными движениями свободной руки, только голову берег. Точно рассчитанным ударом Эрос рассек ему руку до кости. Брызнула кровь. Толпа пришла в неистовство. Тяжело дыша и истекая потом, Эрос сделал выпад и пронзил клинком правый бок кузена. Чезаре рухнул на пол. Вокруг него растеклась лужа крови.
– Стефано… – Он переместил взгляд на лежавшую поодаль рапиру. – Мой клинок… – пробормотал он, силясь до него дотянуться.
Эрос выглядел не менее измученным, чем его кузен. Он вставил рапиру в ножны.
– Вынь свой нож, – приказал он.
Чезаре колебался, не вполне доверяя великодушию кузена.
– Вынь нож, ублюдок! – прорычал Эрос. – Я выполню твою последнюю волю, только ты умрешь от ножа, как подобает предателю.
Чезаре выхватил кинжал.
– Ты тоже покойник, Стефано.
Могучим ударом ноги он свалил Эроса на пол и, подмяв под себя, резко опустил руку со смертоносным лезвием.
Толпа ахнула, заглушив крик Аланис. Даже король вскочил на ноги.
Распростертый на спине, Эрос перехватил запястье кузена, стремясь остановить приближение острия. Чезаре, хотя и был смертельно ранен, проявлял неимоверную силу, дюйм за дюймом продвигая дрожащее лезвие к груди Эроса. Аланис не отрывала глаз от ножа, балансировавшего в нескольких дюймах от напряженного лица Эроса. Однако Эросу удалось вывернуться и сбросить с себя Чезаре. С диким криком он кинулся на противника и всадил кинжал ему в грудь.
Глаза Чезаре расширились, на губах запузырилась кровь.
– Стефано… – Он ухватился за разорванную рубашку Эроса. – Сколько ты выиграл у Людовика?
Эрос опустился рядом с умирающим на колени.
– Если бы мы объединили силы, брат, Милан сегодня был бы свободным. Ты был достойным врагом, но мог стать еще более достойным союзником, однако алчность и зависть отравили твою душу. – И с печальной, как показалось Аланис, улыбкой добавил: – Я выиграл у него всего десять пистолей. А ты думал, старый скряга мог пожертвовать на су больше?
– Несчастный скупердяй, – слабо улыбнулся Чезаре. Его глаза потемнели от страха. Кровавый кулак сжал рубашку Эроса и потянул к себе. – Послушай меня. Берегись зловещей руки Восьминогого Краба.
Его голова поникла, и синие, как океан, радужки подернулись изморосью забвения.
Глубокая скорбь легла на лоб Эроса, и он прикрыл рукой погасшие глаза Чезаре.
– Прости меня, кузен, – прошептал он, судорожно сглотнув. – Я тебя простил.
Аланис бросилась вперед, но ее схватила за локоть твердая рука. Перед ней стоял седой господин в костюме греческого философа. От неожиданности у нее открылся рот.
– Дедушка?
От голубых глаз герцога пахнуло ледяным холодом.
– Здравствуй, Алис. Рад, что ты меня еще помнишь.
Она прикусила губу. Что за невезение!
– Дедушка, пожалуйста, – взмолилась она. – Мне нужно на минуту к Эросу. Я потом тебе все объясню.
– Объяснишь, Алис. По пути домой. Мы уезжаем!
Он направился к выходу.
Аланис попыталась освободиться.
– Нет! Я не могу исчезнуть, не сказав ему ни слова.
Герцог остановился.
– Взгляни на своего кумира.
Он указал на стайку женщин, обступивших Эроса со всех сторон. Пока уносили тело Чезаре, Эрос отбивался от бокалов с шампанским, тарталеток с лососем и кружевных платочков, предлагаемых дамами. Очевидно, вид потного, забрызганного кровью тела ничуть их не шокировал.
– Ну, Аланис, – строго произнес дед, – ты готова убраться отсюда подобру-поздорову, пока король Франции не поднял меня на дыбу, чтобы допросить?
Но Аланис едва слышала его. К Эросу подошла Леонора. Он удивленно ей улыбнулся. Ругнувшись, Аланис решила, что уедет. Пусть сам приезжает за ней в Англию с поджатым хвостом. Вокруг Эроса тем временем сужалось кольцо алебардщиков.
– Идем, – позвал ее герцог. – Англичанам опасно оставаться на французской земле.
