— Я думала, что на нашем языке везде разговаривают, — разочарованно протянула Маара, и Кайра звонко рассмеялась. Да, действительно, они полагали, что Хадрон — великая страна, чуть ли не весь Ифрик, и что, раз на юге все говорят на одном языке, то и везде то же самое.
Присутствие Кайры умерило пыл тощего белого, он остерегался появляться, пока она оставалась с Данном. Затем Чомби, однако, снова пришел и заявил о своих подозрениях, мол, он по долгу службы обязан доложить руководству о состоянии этой подозрительной пары.
— Но я совершенно здорова! — воскликнула Маара. Человек, вызывавший у нее отвращение, казавшийся ей чем-то вроде живущей под землей личинки жука или мелкой ящерицы, сжал тонкими пальцами ее запястье, прижал большой палец к шее, проверяя пульс, заставил ее открыть рот, осмотрел зубы, язык и нёбо, приподнял пальцами веко.
— Беременность… — бормотал он… Чего ж бояться… Значит, этот человек — твой муж, красавица?
— Да, муж.
— Уж очень вы похожи.
— Махонди все похожи. У нас часты браки между родственниками, — сказала она, не зная, так ли это на самом деле.
— Ну, этому горю можно и помочь.
Данн внимательно вслушивался в диалог, по лицу его видно было, что в нем бушуют демоны.
— И ты утверждаешь, что ее ребенок от тебя? — неожиданно обратился к нему Чомби.
— Да, утверждаю, — ляпнул Данн, забыв, что должен отрицать беременность Маары.
Маара спросила Кайру, скоро ли придет ответ из Гойдела. Два дня туда, затем два-три дня на начальственные раздумья, рассмотрение доноса Чомби, два дня обратного пути на лодке. Общим счетом неделя.
Маара сказала Данну, что местные могут забрать ее в наложницы, и он взвился:
— Еще чего!
Снова, как и раньше, требовалось подождать какое-то время, пока до него доходил смысл сказанного сестрой, и затем он отвечал. Очевидно, лихорадка не прошла бесследно. Данн поправлялся, здоровье улучшалось с каждым днем, но ночные кошмары не ослабевали, наоборот, наваливались все сильнее. Маара опасалась, уж не повредился ли разум ее брата. Иногда он был очень странным.
Неделю они провели, отъедаясь и гуляя по улочкам городка и по старому городу в саванне. За ними шпионили. Когда приходила Кайра, Маара следила, как на нее реагирует Данн. В Речных городах за мужеложство полагалась смертная казнь. Данн, кажется, действительно отвечал Кайре симпатией, но сама Кайра вела себя как-то странно, подшучивая надо всем на свете.
Прошло десять дней, и из Гойдела прибыли двое в форме. Маару и Данна они застали в таверне, где те обедали. Увидев этих мужчин, Данн вскочил, с криком выскочил в дверь и исчез в лабиринте улочек и проулков. Да, эти двое в одинаковой форме выглядели близнецами. И снова слились в воображении Данна в одно зловещее существо.
— Муж твой, как я вижу, сбежал, — добродушно заметил один из пришедших. — Что ж, нам легче будет. Собирайся, поедешь с нами в Гойдел.
Маара ничего не ответила, надеясь лишь, что Данн обратится к Кайре за помощью. Преступлений он не совершал и беременным тоже не был — чего ему бояться?
— Лучше б ты и впрямь оказалась беременной, чем больной, — рассудительно заметил второй стражник. — Больных совсем взаперти держат, это не шутка.
Под их внимательными взглядами Маара расплатилась с хозяином, причем мелочи у нее после этого совершенно не осталось. Она внимательно следила, как они совещались с Чомби, выслушивали его и в ответ сообщили инструкции начальства.
Все трое погрузились в лодку. Маара уселась на скамью так же, как и раньше, но на этот раз сзади нее сидели двое стражников, внимательно следивших за каждым ее движением. Неужели они боялись, что молодая женщина спрыгнет за борт, в зубы водных драконов? До берега мимо драконов не добраться. Да и доберешься — куда деться в сухой саванне?
Две ночи подряд Маара спала между этими двумя стражниками. Она не сердилась на них, они ведь лишь выполняли порученную им работу, да и к ней были добры, следили, чтобы она досыта наедалась, пила, сколько нужно. Вечером Маару сдали в городскую тюрьму Гойдела, где две надзирательницы накормили ее, вымыли, и все это с шутками-прибаутками, стараясь развеселить узницу.
На следующее утро Маара предстала перед пожилым судьей, который напомнил ей Юбу. Вел он себя, во всяком случае, очень похоже.
— Итак, ты утверждаешь, что замужем?
— Да.
— Какой степени брак?
Об этом Кайра ей сказать не забыла. Она посоветовала назвать вторую степень, при которой мужчина и женщина имели право поддерживать отношения с другими партнерами, но на мужчину ложились расходы на содержание любого ребенка, рожденного в браке. Разные степени брака внедрились в законодательство, когда резко упала рождаемость.
— Второй степени.
— Что ж, вне зависимости от степени, муж ведь отсутствует, так?
— Так, — пришлось согласиться Мааре.
— И поэтому придется тебе вернуться в тюрьму. Если в течение недели муж не объявится, включим тебя в программу воспроизводства.
В сопровождении двоих охранников Маара вернулась в тюрьму. Когда ее вели в суд, она слишком волновалась, чтобы много заметить. Теперь же она успокоилась, внимательно разглядывала улицы, надеясь высмотреть Данна, и видела много нового. Гойдел сильно отличался от небольших городков ниже по реке, в несколько раз превышая их размерами. Фасады домов здесь штукатурили, они уже не казались продолжением грязного речного берега, выделялись белизной, иногда желтым, розовым, чаще сероватым цветом. Чистотой и свежестью они не отличались, чаще всего нуждались в основательном ремонте, как и камышовые кровли, в которых охотно гнездились птицы — да и мало ли кто еще… Хватало и брошенных зданий. Но улицы кишели народом в пестрых цветных и полосатых одеждах из той же ткани, что и одежда, спрятанная на дне ее мешка. Тонкая, нежная ткань, вышивка на вороте и манжетах, кружева. Народ упитанный и, что бросается в глаза, уверенный в себе, спокойный, не задерганный. Люди спокойно расхаживали, стояли группами и парами, разговаривали, смеялись. В садиках перед домами люди сидели на траве, ели, пили, шутили. Охранники ее тоже шагали, как будто прогуливаясь, иной раз останавливаясь, чтобы что-нибудь объяснить узнице, обмениваясь репликами со встречными знакомыми. Так, с шуточками, легко и непринужденно они сдали Маару надзирательницам. Маара видела, что женщины эти умные, ушлые, и решилась им довериться. Что еще оставалось делать?
Маара спросила их в лоб, не помогут ли они ей избавиться от ребенка. Спрашивала шепотом, так что даже до стен звук не долетал. Женщины не удивились. Таким же еле слышным шепотом одна из них сказала, что, если такое откроется, то всем им грозит смерть. Вторая, однако, добавила, что вопрос в том, сколько им заплатят.
Маара сунула руки под платье, чтобы вытащить монету, и поняла смехотворность своего жеста. Как будто им трудно задрать ей платье и сдернуть денежный пояс… Она развязала пояс, вынула его. Двадцать две монеты. Она предложила им одну. Надзирательницы осмотрели монету, прикусили. Потребовали еще одну. Мааре показалось, что соблазн отобрать у нее все окажется слишком велик, но надзирательницы приказали спрятать остальное на прежнее место. Ей сказали, что, к счастью, в тюрьме, кроме нее, больше нет заключенных. Иначе они бы не решились. Еще пояснили, что их часто просят о лекарствах для укрепления плода и что эта их репутация только поможет скрыть то, что они проделают над Маарой.
