Митчелл наклонился вперед, его куртка туго натянулась, обозначив бицепсы:
– Я понимаю.
Тим перевел взгляд на Роберта:
– А он – нет.
Роберт приподнялся в своем кресле:
– Какие проблемы, Рэкли, твою мать? Мы убили урода! Вместо того чтобы выговаривать мне за то, что я вошел на две секунды раньше, почему бы тебе не сказать о том, чего мы добились? Подумай об извращенце, который больше не разгуливает по улицам, который никогда больше не будет высматривать на автобусной остановке чью-то сестру, мать, девушку!
Даже через стол Тим чувствовал исходящий от него запах алкоголя:
– Смысл не в том, чтобы просто убить. Ты это понимаешь? – Тим терпеливо ждал, глядя на Роберта.
Тим поймал себя на мысли о том, какой угол он бы выбрал для удара, если бы Роберт бросился на него через стол. Митчелл положил руку брату на плечо и мягко заставил его сесть на место.
Голос Роберта прозвучал так тихо, что его едва можно было расслышать:
– Конечно, я понимаю.
Тим уперся в него взглядом:
– Почему в лицо?
– Что?
– Ты выстрелил ему в лицо. Это выстрел на поражение. Ты должен целиться в основную массу тела. Если пистолет подпрыгнет, ты все равно попадешь в шею. Выстрел в грудь тоже эффективен, особенно в случае с крупным парнем.
Рейнер поднял брови, на его лице застыло то ли отвращение, то ли уважение.
– Ну, я выстрелил ублюдку в лицо. И как ты это прокомментируешь? – Щеки Роберта залил румянец, шея напряглась.
– Ты что, получаешь от этого удовольствие?
Роберт поднялся, но Митчелл снова дернул его вниз.
Он остался сидеть в кресле, гипнотизируя Тима взглядом, но Тим повернулся к Митчеллу:
– А что за редкие провода во взрывном устройстве?
– Чушь собачья. Я использую стандартный провод. По нему меня не смогут вычислить.
– Ну, кто-то в экспертном отделе узнал, что две казни связаны, и слил этот факт СМИ. Как они узнали? Наверняка по взрывчатке?
Митчелл съежился под взглядом Тима.
– Это был не обычный промышленный детонатор, да, Митчелл?
– Я не использую ничего промышленного, особенно для главного компонента. Не доверяю. Делаю все сам.
– В любом случае, кого это волнует? – воскликнул Роберт. – Это ни на что не влияет.
– Это волнует меня, потому что происходит то, чего мы не планировали. У нас нет права на ошибку!
Тим откинулся в кресле под сердитыми взглядами Мастерсонов:
– Митч взорвал дверь. А я первым зашел внутрь и спас твою задницу, когда ты три раза промахнулся и Дебуфьер швырял тебя, как мячик. – Лицо Роберта напряглось.
– Операциями руковожу я, – сказал Тим. – И я устанавливаю правила. Таковы условия. А поскольку ни один из вас и не подумал действовать по правилам, как насчет того, чтобы вы вообще не участвовали? Вас не должно быть на месте, когда будет нанесен удар.
– Давайте это обсудим, – сказал Рейнер. – Вы здесь не единоличный командир.
– Я не собираюсь ничего обсуждать. Либо будет так, либо я уйду.
Губы Рейнера сжались, ноздри дрожали от возмущения. Избалованный принц привык добиваться своего:
– Если вы уйдете, вы никогда не получите дело Кинделла. Вы никогда не узнаете, что случилось с Вирджинией.
Аненберг подняла на него потрясенный взгляд:
– Ради Бога, Уильям.
Тим почувствовал, что у него пылает лицо:
– Если вы полагаете, что я участвую в столь рискованном предприятии ради того, чтобы заглянуть в какую-то папку – пусть даже эта папка поможет разгадать тайну смерти моей дочери, – значит, вы меня недооценили. Я не позволю себя шантажировать.
Но Рейнер уже дал задний ход и снова надел личину изысканного джентльмена.
– Я ничего подобного не имел в виду, мистер Рэкли, прошу прощения за неудачную фразу. Я хотел сказать, что у всех у нас есть цели, которых мы пытаемся достичь. Но давайте сосредоточимся на главном. – Он бросил осторожный взгляд на Мастерсонов. – Скажите, как по-вашему должны проходить операции, чтобы вы чувствовали себя комфортно?
Тим молчал, пока покалывание в щеках не прекратилось. Он встретился взглядом с Митчеллом:
– Ты можешь мне понадобиться. И ты. – Он кивнул Аисту, как будто тому было до этого дело. – Для наблюдения, составления плана действий, поддержки. Но казнь я буду проводить один.
Митчелл взмахнул руками, потом положил их на колени:
– Прекрасно.
Аненберг сказала:
– Роберт?
Роберт тер костяшкой нос, уставившись в стол. Наконец он кивнул, сверкнув на Тима взглядом:
– Есть, сэр.
– Отлично. – Рейнер хлопнул в ладоши и держал их сложенными, как счастливый диккенсовский сирота на Рождество. – Теперь вернемся к обзору прессы.
– К черту обзор прессы, – прорычал Роберт.
Рейнер выглядел как отличник, чьи пробирки только что снес самый отъявленный в классе хулиган:
– Но социологическое воздействие, несомненно, важно для…
– Билл, – сказала Аненберг. – Доставай следующую папку.
Рейнер раздраженно снял со стены портрет своего сына и начал нажимать кнопки на замке сейфа, что-то бормоча себе под нос.
– Подождите, – сказал Митчелл. – Мы что, будем голосовать без Франклина?
– Конечно. Папки не покинут эту комнату.
– Тогда пусть он присоединится к обсуждению по телефону.
– Его могут услышать, – сказала Аненберг. – И мы не знаем, прослушиваются ли эти телефонные линии.
– Он быстро утомляется, – сказал Рейнер. – Не уверен, что у него сейчас достаточно сил, чтобы уделить нашим проблемам должное внимание.
Тим сказал:
– Давайте подождем, пока он не поправится.
Рейнер повернулся к нему, его руки дрожали:
– Я подробно говорил сегодня с его врачом. Его прогноз… Я не уверен, что ждать, пока он поправится, – хорошая идея.
Роберт побледнел:
– О-о.
Митчелл начал сосредоточенно чесать лоб.
Рейнер взял папку и бросил ее на стол:
– Террилл Баурик из «уорреновских стрелков».
30 октября 2002 года трое старшеклассников из школы «Эрл Уоррен Хай», поссорились на перемене с основным составом школьной баскетбольной команды. Они ушли к своим машинам и вернулись с пушками. Пока Террилл Баурик караулил у двери, двое его сообщников вошли в школьный спортзал, где они менее чем за две минуты выпустили девяносто семь пуль, убив одиннадцать школьников и ранив восьмерых.
