выжигать мутировавшие, источающие яд ткани. Оставалось больше половины объёма образования, когда я понял, что это предел. Надо остановиться иначе спасать надо будет меня.
В холодном поту я отпрянул от пациента, ноги едва не подкосились, с трудом и поддержкой медсестры добрёл до кресла и рухнул без сил.
— Что-то вы себя не бережёте, Александр Петрович! — заявил Корсаков. — Может лучше в следующий раз продолжить?
— Нет, просто дайте мне несколько минут, и я буду в форме, — пролепетал я и ушёл в глубокую медитацию.
Не уверен точно, сколько я медитировал, но, когда открыл глаза, все были на месте. Пациент спал, Корсаков пялился в окно на медленно кружащие хлопья снега, Света знакомилась с прессой. На столике возле меня стоял кофе, к которому я сразу потянулся.
— Как дела? — спросил Корсаков, увидев моё движение.
— Нормально, — ответил я уже своим обычным голосом. — Допиваю кофе и работаем. Света, спасибо за кофе.
— Это Юдин принёс, как только вы начали медитировать, — откликнулась она. — Я думала сходить, но не успела.
— Всё равно спасибо, — улыбнулся я. — За то, что собиралась сходить. Борис Владимирович, я готов.
За время второй попытки большую часть опухоли удалось убрать. При этом пришлось ещё восстанавливать целостность стенки желудка. В этот раз я остановился вовремя, не дожидаясь полуобморочного состояния. Думаю, что на сегодня точно хватит, я же ещё не знаю, как поведёт себя организм пациента после такой манипуляции.
— На сегодня всё, — сказал я мужчине, когда Корсаков вывел его из глубокого сна. — Можно есть жидкую пищу, понемногу и почаще. Ко мне придёте послезавтра, продолжим процедуру.
— Вы убрали эту гадость? — спросил мужчина, пытаясь нащупать образование. Значит он всё-таки имел представление о своём недуге, просто прикидывался ветошью.
— Пока что не полностью, — пожал я плечами. Не скажу же я ему, что я не всемогущий и мой дар требует длительного развития и совершенствования. — Образование большое, придётся делать ещё несколько сеансов.
— Понял вас, господин лекарь, спасибо большое, — он начал подниматься со стола., но без моей помощи не справился. — Так значит у меня есть надежда?
— Надежда есть всегда, — уверил я его. — И я сделаю всё от меня зависящее, чтобы сделать вас здоровым человеком. К вам только одно неоспоримое требование.
— Какое? — насторожился пациент.
— Слушаться меня и делать всё, как я скажу. С сегодняшнего дня начинаете регулярно питаться, обязательно включить мясо, только мелко перемолотое и с бульоном. Обязательно почаще выходить на свежий воздух, гуляйте хотя бы вокруг дома. В пятницу утром встречаемся здесь.
— Ну с этим я должен справиться, — вяло улыбнулся он. — Надеюсь, что смогу нормально есть, хоть жидкое.
— Теперь сможете.
Я довёл его до двери и передал из рук в руки родственникам, которые его с нетерпением ожидали. Я ждал кучи впросов, которые они вывалят на мою голову, но они ушли молча. Странные люди. Следующего пациента я попросил немного подождать. Надо немного восстановиться, сил потрачено очень много.
— Поздравляю с очередным дебютом, Александр Петрович! — сказал Корсаков, когда Света ушла за кофе и мы остались в кабинете одни. — В который раз убеждаюсь, что новый Александр гораздо лучше, чем старый. У вас конечно тоже амбиций на всех хватит, но вы совсем другой человек, правильный, напористый в лучшем смысле этого слова.
— Спасибо, Борис Владимирович, — улыбнулся я, не открывая глаз и плавно погружаясь в медитацию. — И спасибо, что по-прежнему храните мою тайну.
— Полноте, Александр Петрович, — он покачал головой и продолжил. — Моё слово — не пустое место. Если я пообещал, значит так оно и будет. К тому же у меня нет ни малейшего повода, чтобы передумать.
Корсаков ушёл, вернулась Света с кофе и поставила на столик возле меня. Я ещё немного помедитировал и когда почувствовал заполнение ядра, открыл глаза.
— Народу много за дверью? — спросил я, отхлёбывая горячий ароматный напиток.
— Прилично, — кивнула Света. — Неплохо было бы ускориться, пока шуметь не начали.
— Ускориться, так ускориться. Погнали, зови следующего.
Дальше приём шёл, как по маслу. Обычные болячки, которые быстро поддавались излечению, и благодарные пациенты, раскланявшись, отправлялись домой. Пару раз забегал Юдин, смотрел, что я делаю, задавал странные вопросы и убегал. Насколько я понял, он начал использовать технику точечного воздействия тонкими пучками, но получалось недостаточно эффективно. Надо будет с ним позаниматься. Сейчас он оставаться у меня на приёме отказался, сославшись, что у него там тоже толпа под дверью.
Ближе к обеду приехали родители с приятной новостью, ремонт окончен, осталось только вывезти строительный мусор и сделать уборку. Первым вопросом занимаются рабочие Шапошникова, вторым — Маргарита с Настей. Пантелеймон пытается руководить сразу всеми работами и передвижениями, но отовсюду получает отпор.
Обед родители привезли с собой, Настя успела приготовить несмотря на всю суету. Нет ничего лучше домашнего борща! Никогда не устану это говорить, хоть убейте! И пюрешка с нежнейшим гуляшом тоже зачёт. Не хватает ещё солёного огурчика и сальца тонко нарезанного с мясной прослоечкой, да в горчичку макнуть. А вот про соточку не надо, я на работе!
— Пап, а ты Николаю про Виктора Сергеевича сказал? — вспомнил я, переходя к компоту.
— Вот, чёрт! — ругнулся отец, хлопнув себя ладонью по лбу. — Совсем вылетело из головы, представляешь?
— Легко, — хмыкнул я. — Я тоже так умею. Позвони Маргарите, пусть она ему скажет.
— Да он уехал раньше нас, некому говорить уже.
— Понятно, — вздохнул я. — Значит я теперь знаю, чем мне теперь заняться после работы. Поеду его искать.
— Ну извини, забегался.
— Не переживай, я всё равно хотел после работы предложить Юдину прошвырнуться по городу, как раз и Шапошникова отыщем. Вот плохо, что у него нет телефона. Не понимаю, как при его работе можно без телефона обходиться.
— Зато никто не отвлекает каждые пять минут, — ухмыльнулся отец.
— Это полезный момент, согласен, — сказал я и вспомнил, как он водружал на выступ на крыше каменную горгулью. Если бы ему кто-то в этот момент позвонил, могло получиться совсем нехорошо.
После окончания рабочего дня, я, как и собирался, взял в охапку Юдина и потащил на прогулку. На все его доводы по поводу того, что мама
