чью броню покрывали жуткие трещины, сквозь которые на бегу хлестала его собственная кровь.
– ПАДИ, ЕРЕТИК!!! – стремительно сокращая дистанцию космодесантник не давал возможности Долту сбежать.
И взрывы звучали уже вокруг мостика, ударная волна неслась по туннелям, принося с собой огонь и смерть. Потратить энергию на ещё один бросок Долт не мог, потому вступил в ближний бой, ловко уходя от ударов раненного и безоружного космодесантника. Сверкало лезвие, прорубая слои адамантия и керамита, а время... время утекало сквозь пальцы.
– Проклятые псы... – прошипел над телом упавшего космодесантника Долт, понимая что если бы не его самоутверждение и разговоры, то времени бы хватило на куда большее.
С яркой вспышкой взорвался Верный Терры, ударная волна которого не достигла ни один из кораблей сопровождения. Как и корвет, отступление которого организованного прикрывались другими суднами, уже готовился прыгать в варп. В этот день Империум вновь умылся кровью, но наблюдая за бегством... архитекторы очередной Ереси осознавали, что совсем скоро последует удар возмездия.
Как и победа Хаоса была Пиррова, горькой и кислотной прямо как атмосфера Савлара.
Эпилог
Возлюби Императора,Ибо Он есть избавление Человечества.Повинуйся словам Его,Ибо ведет Он тебя к светлому будущему.Внемли мудрости Его,Ибо хранит Он тебя от зла.Пусть шепот твоих молитв напоен будет любовью,Ибо спасут они твою душу.Почитай слуг Его,Ибо от Его имени говорят они.Дрожи пред его величием,Ибо все мы ходим в тени Его
Стоя на коленях, скрестив руки в аквилле и смиренно опустив голову, Ларнелия повторяла литанию уже не счесть который раз. Так она каждый день благодарила Императора за случившееся Чудо, за то что несмотря на всё случившееся ей удалось выжить и добраться домой.
Около года Ларнелия пробыла на Терре, со своей семьёй, что безмолвно оплакивала свою дочь, сестру, внучку. Свершилось самое ужасное, что могло случится в мире вечной войны – предательство. Вновь произошёл раскол и брат резал брата. Хвала мудрым решениям Робаута Жиллимана и его реформам, благодаря которым Империум продолжал жить, хоть и сам Святой Робаут ныне спал.
Не сразу рассудок вернулся к Ларнелии, ей было очень тяжело, порой сил не хватало даже для того, чтобы поднять ложку и поесть самостоятельно. Но слуги всегда были рядом, проповедники были рады побыть с ней, молча слушая её дыхание, а затем она начала говорить... понемногу, по чуть-чуть, рассказывая о случившемся издалека.
О Ереси и так уже все знали, карательная экспедиция отправилась исполнять Его Волю, мир на котором шли сражения был подвержен экстерминатусу, а инквизиция начала принципиально циничную охоту за инквизитором, предавшим Ордос. Также святую месть пошёл нести и орден астартес, чьи братья познали то же, что когда случилось на проклятом Истваане. Целая баржа вылетела в тот сектор, готовясь обрушить весь свой гнев на предателей.
Потому о таких вещах Ларнелию допрашивать не стали. Были и другие выжившие, в том числе офицеры, которые знали куда больше. Как и с пиктеров всю информацию Ларнелия передала.
– Сестра Ларнелия, как ваше самочувствие? Нынче у экипажа головные боли куда более сильные, чем раньше. Варп-переход не простой, – произнесла вошедшая сестра София из Адептус Сорроритас, что была рядом с первого дня Ларнелии на Терре.
– Мне снова снились те поля пред городом улья... – тихо ответила Ларнелия, наклоняясь чтобы коснуться лбом реликвию, благословлённую на Святой Терре и пронесённую через врата Золотого Дворца. – Залитые кровью и огнём...
– И он там был? – поинтересовалась София, также тихо, чтобы не нарушить гармонию и не отвлечь херувима от музыкального сопровождения литании.
– Нет, в этот раз нет... Были только бессчётные гвардейцы, что уходили маршем сквозь огонь, чтобы пасть в грязь посечённые осколками снарядов. Они кричали... им было больно... они молили о помощи и умирали на руках тех, кто не мог помочь даже себе. Но даже видя всё это впереди они шли, – рассказывала Ларнелия довольно спокойно на первый взгляд, но только потому что слёз у неё уже не осталось. – Что это значит, сестра?
– Это значит, что борьба в тебе продолжается и идёт к своему логическому завершению, – помогая Ларнелии подняться с колен, произнесла София. – Сначала ты боялась смерти, боли, того что будет после с твоей грешной душой. Ты боялась лишь за себя, эгоистичным был этот страх, который едва тебя не сломал. Но спустя столько времени, размышляя над всем случившимся... ты делаешь большие успехи, исцеляясь и становясь чем-то большим, чем была до этого. Сострадание к другим заставило тебя покинуть Терру, в будущем оно станет для тебя новым смыслом жизни. И с ним тебя уже никто и никогда не сломает.
– Не думаю, что у меня хватит сил стать такой же прочной, как Сёстры Битвы, – идя об руку с сестрой Софией по палубе корабля, Ларнелия делилась всеми своими переживаниями.
– Не только Сёстры Битвы сильны и прочны волей. Каждый день все люди сражаются, но не обязательно с помощью мечей. Как и Адептус Сорроритас куда большая структура, чем ты представляешь. Хотя если ты захочешь стать Сестрой Битвы, то поверь, ты справишься и с этим. Я это знаю.
Постепенно Ларнелия приходила в себя, приняв то что случилось. В этом ей помогла вера в Бога-Императора, ведь ничего другого у неё не осталось. Долт отнял у неё всё, начиная от самоуверенности и заканчивая гордостью. Растоптал в ужасных пытках всю её волю и почти превратил её в бездушную куклу. По кусочкам ей пришлось собирать себя и только понимание, что осталось незавершённое дело, которое под силу завершить лишь ей, заставляло Ларнелию хоть как-то двигаться.
Сначала она просто дрожала, потом слегка склонялась, после начала тянуть руку, поползла и в каком-то момент смогла сделать коротенький шаг, после чего второй чуть побольше и вот она уже могла сказать, что уверенно шла к этой цели.
– Я хочу побыть немного в своём кабинете, работа со словами успокаивает мою душу. Как и переход в варпе действительно сложный, – произнесла Ларнелия, останавливаясь вместе с Софией у входа в свою каюты.
– Хорошо, сестра. Если понадоблюсь, то дай знать, – тепло улыбнувшись произнесла София, на лице которого не было живого места, как и на всём теле: лишь жуткие шрамы покрывали её.
Ларнелия же вошла в свою каюту, скромную и простую, без какой-либо роскоши. Здесь был
