Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 177
При виде свирепых лиц этой тройки в затененной гостиной, гдележал Джералд, Эшли и Уиллу стало не по себе, и они поспешили удалиться вкабинет Эллин, чтобы посоветоваться.
— Кто-то из них непременно скажет что-нибудь проСьюлин, — заявил Уилл и перекусил пополам свою соломинку. — Онисчитают, что это будет только справедливо — сказать свое слово. Может, оно итак. Не мне судить. Но, Эшли, правы они или нет, нам ведь придется им ответить,раз мы члены одной семьи, и тогда пойдет свара. Со стариком Макра никто но совладает,потому что он глухой как столб и ничего не слышит, даже когда ому кричишь наухо. И вы знаете, что на всем белом свете нет человека, который мог бы помешатьбабуле Фонтейн выложить то, что у нее на уме. Ну, а миссис Тарлтон — вы видели,как она закатывает свои рыжие глаза всякий раз, когда смотрит на Сьюлин? Онауже навострила уши и ждет не дождется удобной минуты. Если они что скажут, нампридется с ними схлестнуться, а у нас в Таре и без ссор с соседями хватаетзабот.
Эшли мучительно вздохнул. — Он знал нрав своих соседейлучше Уилла и помнил, что до войны добрая половина ссор и даже выстреловвозникала из-за существовавшей в округе привычки сказать несколько слов надгробом соседа, отбывшего в мир иной. Как правило, это были панегирики, нослучалось и другое. Иной раз в речах, произносимых с величайшим уважением,исстрадавшиеся родственники покойного усматривали нечто совсем иное, и неуспевали последние лопаты земли упасть на гроб, как начиналась свара.
Из-за отсутствия священника отпевать покойного предстоялоЭшли, который решил провести службу с помощью молитвенника Кэррин, ибометодистские и баптистские священники Джонсборо и Фейетвилла тактичноотказались приехать. Кэррин, будучи куда более истой католичкой, чем ее сестры,ужасно расстроилась из-за того, что Скарлетт не подумала о том, чтобы привезтис собой священника из Атланты, — успокоилась она лишь, когда ей сказали,что священник, который приедет венчать Уилла и Сьюлин, может прочесть молитвы ина могиле Джералда. Это она, решительно восстав против приглашения кого-либо изпротестантских священников, живших по соседству, попросила Эшли отслужитьслужбу и отметила в своем молитвеннике то, что следовало прочесть. Эшли стоял,облокотясь на старый секретер; он понимал, что предотвращать свару придетсяему, а зная горячий нрав обитателей округи, просто не мог придумать как быть.
— Не помешать нам этому, Уилл, — сказал он, ерошасвои светлые волосы. — Не могу же я пристукнуть бабулю Фонтейн или старикаМакра и не могу зажать рот миссис Тарлтон. А уж они непременно скажут, чтоСьюлин убийца и предательница и если бы не она, мистер О’Хара был бы жив. Чертбы подрал этот обычай произносить речи над покойником! Дикость какая-то.
— Послушайте, Эшли, — медленно произнесУилл. — Я ведь вовсе не требую, чтоб никто слова не сказал про Сьюлин, чтобы они там ни думали. Предоставьте все мне. Когда вы прочтете что надо ипроизнесете молитвы, вы спросите: «Кто-нибудь хочет что-нибудь сказать?» — ипосмотрите на меня, чтобы я мог выступить первым.
А Скарлетт, наблюдавшей за тем, с каким трудом несут гроб поузкой тропинке, и в голову не приходило, что после похорон может вспыхнутьсвара. На сердце у нее лежала свинцовая тяжесть: она думала о том, что, хороняДжералда, хоронит последнее звено в цепи, связывавшей ее с былыми, безоблачносчастливыми днями легкой, беззаботной жизни.
Наконец носильщики опустили гроб у могилы и встали рядом,сжимая и разжимая затекшие пальцы. Эшли, Мелани и Уилл прошли друг за другом вограду и встали подле дочерей О’Хара. За ними стояли ближайшие соседи — все,кто мог протиснуться, а все прочие остались снаружи, за кирпичной стеной.Скарлетт впервые видела их всех и была удивлена и тронута тем, что собралосьтак много народу. До чего же милые люди — все приехали, хотя лошадей почти ни укого нет. А стояло у гроба человек пятьдесят — шестьдесят, причем иные прибылииздалека — и как только они успели узнать и вовремя приехать! Тут были целыесемьи из Джонсборо, Фейетвилла и Лавджоя вместе со слугами-неграми. Было многомелких фермеров из-за реки, я какие-то «недоумки»[13] из леснойглуши, и обитатели болотистой низины. Болотные жители были все гиганты, худые,бородатые, в домотканых одеждах и в енотовых шапках, с ружьем, прижатым к боку,с табачной жвачкой за щекой. С ними приехали их женщины — они стояли, глубокоувязнув босыми ногами в мягкой красной земле, оттопырив нижнюю губу, за которойлежал кусок жвачки. Из-под оборок чепцов выглядывали худые, малярийные, ночисто вымытые лица; тщательно наглаженные ситцевые платья блестели от крахмала.
Все ближайшие соседи явились в полном составе. БабуляФонтейн, высохшая, сморщенная, желтая, похожая на старую рябую птицу, стояла,опираясь на палку; за ней стояли Салли Манро Фонтейн и Молодая Хозяйка Фонтейн.Они тщательно пытались шепотом уговорить старуху сесть на кирпичную стену, идаже упорно тянули ее за юбки, но все напрасно. Мужа бабули Фонтейн, старогодоктора, с ними уже не было. Он умер два месяца тому назад, и лукавый живойблеск в ее старых глазах потух. Кэтлин Калверт-Хилтон стояла одна — а как жеиначе: ведь ее муж способствовал этой трагедии; выцветший чепец скрывал еесклоненное лицо. Скарлетт с изумлением увидела, что ее перкалевое платье — всев жирных пятнах, а руки — грязные и в веснушках. Даже под Ногтями у нее былачернота. Да, в Кэтлин ничего не осталось от ее благородных предков. Онавыглядела как самый настоящий «недоумок» — и даже хуже. Как белая рвань безроду без племени, неопрятная, никудышная.
«Этак она скоро и табак начнет нюхать, если уже ненюхает, — в ужасе подумала Скарлетт. — Великий боже! Какое падение!»Она вздрогнула и отвела взгляд от Кэтлин, поняв, сколь но глубока пропасть,отделяющая людей благородных от бедняков. «А ведь и я такая же — только у меняпобольше практической сметки», — подумала она и почувствовала приливгордости, вспомнив, что после поражения они с Кэтлин начинали одинаково — обемогли рассчитывать лишь на свои руки да на голову.
«Только я не так уж плохо преуспела», — подумала она и,вздернув подбородок, улыбнулась.
Однако улыбка тотчас застыла у нее на губах, когда онаувидела возмущенное выражение лица миссис Тарлтон. Глаза у миссис Тарлтон быликрасные от слез; бросив неодобрительный взгляд на Скарлетт, она снова перевелаего на Сьюлин, и взгляд этот пылал таким гневом, что не сулил ничего хорошего.Позади миссис Тарлтон и ее мужа стояли четыре их дочери — рыжие волосынеуместным пятном выделялись на фоне окружающего траура, живые светло-кариеглаза были как у шустрых зверьков, резвых и опасных.
Перемещения прекратились, головы обнажились, руки чинносложились, юбки перестали шуршать — все замерло, когда Эшли со старыммолитвенником Кэррин выступил вперед. С минуту он стоял и смотрел вниз, исолнце золотило ему голову. Глубокая тишина снизошла на людей, столь глубокая,что до слуха их донесся хрустящий шепот ветра в листьях магнолий, а далекий,несколько раз повторенный крик пересмешника прозвучал невыносимо громко игрустно. Эшли начал читать молитвы, и все склонили головы, внимая его звучномукрасивому голосу, раскатисто произносившему короткие, исполненные благородстваслова.
Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 177
