ты можешь выиграть, что стоило бы человеческой жизни?
— Вы не понимаете, — Лайонс покачал головой. — Я знал, что вы все не поймёте. Вы не видите чистоту игры, потому что вы слишком увлечены обыденностью существования. Приз — это победа. Трофея нет, — презрительно процедил он. — Денег нет. Игра слишком идеальна, чтобы её обесценивать физическим призом. Важно то, что в твоём сердце.
Он улыбнулся.
— Вот почему я заберу его сердце, — он посмотрел на Лукаса. — Я его съем. Если заснимете это и пообещаете потом прислать мне запись, можете делать что хотите, — он выглянул в окно на улицу. — Я знал, что не сбегу отсюда. Ничего страшного. Я смирился со своим концом, — его голос ожесточился. — Лишь бы я победил, бл*дь.
Зацикленная, абсолютно одержимая решительность Маркуса Лайонса победить даже перед лицом смерти была почти немыслимой.
Он погладил светло-каштановые волосы Джонаса, затем перехватил косу.
— Не волнуйтесь. Я недолго, — он взглянул на лицо Джонаса почти с нежностью, затем его лоб нахмурился.
Я покачала головой. Мы не могли его отговорить; он не прислушается ни к логике, ни к внушению. Есть лишь один способ покончить с этим. Я легонько пихнула Лукаса локтем. Мы должны остановить это всё.
Когда Лайонс шевельнул косой, Лукас сделал обманное движение влево. Лезвие полоснуло горло Джонаса, и Лукас извернулся вправо, чтобы схватить лезвие. В ту же секунду, когда его пальцы дотронулись до оружия, я нажала на курок арбалета.
Траектория болта была безошибочной. Он врезался в единственную часть тела Маркуса Лайонса, которая не была заслонена бессознательным Джонасом — он вонзился в его глаз. Лукас отобрал у него косу, при этом порезав пальцы.
Лайонс отшатнулся к стене, всё ещё держа Джонаса. Я бросила арбалет и побежала к ним, игнорируя боль ради того, чтобы оттащить Джонаса, уложить его на пол и остановить кровь, лившуюся из его горла.
Коса не перерезала горло до конца. Его ещё можно было спасти.
— Ему немедленно нужна скорая. Он теряет много крови. Можешь…? — я не договорила.
— Рана слишком глубокая. Я никак не могу её закрыть. Не сейчас, — сказал Лукас. Он уже доставал телефон и подносил к уху.
Джонас зашевелился под моими окровавленными пальцами. Тихонько застонал.
— Держитесь, — сказала я ему. — Просто держитесь. Помощь в пути.
Глава 29
Несколько часов спустя я, прихрамывая, вошла в полицейский участок Хакни. Норрис, излишне восторгающийся молодой офицер с широко распахнутыми глазами, снова сидел за стойкой регистрации. Он просиял и пропустил меня.
— Хорошая работа, — выдохнул он. — Чертовски хорошая работа.
Я не знала, как реагировать. Я была не в настроении для улыбок, и учитывая то, сколько людей погибло, принимать похвалу казалось чем-то грубым. Даже оскорбительным. В итоге я ответила невнятным «Ммм» и пошла искать Колкахун.
Я нашла её за столом, печатающей на компьютере. Когда я подошла, она подняла взгляд и устало улыбнулась.
— Привет. Подтащи стул и садись.
Я схватила стул и села. Слава богу. Обезболивающие уже выветривались, и пронизывающую боль в лодыжке становилось сложно игнорировать. Моя выносливость была лучше, чем у большинства людей, включая сверхов, но я была близка к исчерпанию своих запасов. Я слишком сильно нагружала себя на протяжении слишком долгого времени и теперь расплачивалась за это.
— Ура, — я откинулась назад, вздрагивая от менее острой, но всё равно раздражающей боли в плече. — Есть новости из больницы? Я торчала в НУВПП, пересказывая им случившееся, так что не слышала никаких новостей.
— Я думала, раз он вампир, а ты из Отряда Сверхов, Независимое Управление по Вопросам Поведения Полиции не станет тебя донимать.
— Они всё равно проводят проверку, — сказала я. — Особенно когда люди тоже замешаны. И это очень публичное дело, — они даже забрали мой арбалет для анализа.
Колкахун фыркнула.
— Ага. Итоговая пресс-конференция Мюррея вот-вот начнётся.
Если честно, я даже удивилась, что он так затянул с этим.
— Больница?
— Джонас выживет. Переливания крови, слишком много швов и на ране шеи, и на затылке, где Лайонс ударил его, чтобы вырубить, но он оправится.
— По Алану Харрису что-то есть?
— Его состояние остается прежним.
Чёрт. Я надеялась, что он выживет — не ради него, а ради нас. До сих пор оставалось слишком много вопросов без ответов, и Маркус Лайон недостаточно чётко описал нам его мотивы. Нам нужно знать, как началась эта чёртова игра, и почему она стала такой важной. Как они дошли до такой стадии, где начали убивать людей ради состязания? Это выходило за всякие пределы морали, логики и рассудка. Ничто в соревновании по убийству не имело смысла.
— Я побеседовала с адвокатом, — сказала мне Колкахун. — Он тот ещё персонаж.
— Филеас Кармайкл? Да уж, он по-своему уникален.
— Он сказал, что его вызвали по срочному делу. Пикси позвонила и попросила его помощи, когда её арестовали в Найтсбридже. Он оставил сообщение Джонасу, перенеся их встречу, и поехал туда.
— Дай угадаю, — сухо сказала я. — Пикси не существовало.
— В точку.
Я почесала затылок.
— И всё это наводит на вопрос — зачем пытаться убить Джонаса? Он должен быть судьёй их больного состязания.
— Это же абсолютная победа, верно? Убить судью, судящего твоё состязание по убийствам. За такое должны причитаться бонусные баллы.
Меня передёрнуло.
— Это всё такое… — мой голос оборвался.
— Бессмысленное? Странное? Извращённое?
— Да уж.
Мы переглянулись. Мы не понимали обоих убийц, зато понимали, что мы сами думаем о них.
— Мне стоит пойти и доложиться Мюррею, — сказала я. — Я напишу свои отчёты и пришлю их, но скорее всего, не вернусь сюда, если он не запросит этого прямым текстом.
Колкахун слабо улыбнулась.
— Полагаю, тебе не терпится вернуться на свою территорию. Если когда-нибудь надумаешь поменять карьеру, тебе здесь будут очень рады. Ты бы стала отличным активом для нашей команды.
Я улыбнулась.
— Я планировала сказать то же самое тебе.
— Ни за что.
Моя улыбка сделалась шире.
