в любых других пророческих сочинениях, например в марксистских, в Апокалипсисе и иных иудео-христианских книгах нет ответа на вопрос, что же будет, когда наступит царство божие, всеобщее благоденствие и т. д., т. е. как будут жить люди. Классический марксизм, который глубоко и всесторонне исследовал современное ему капиталистическое общество, и особенно экономику, в общем-то ничего не сказал о том, каким будет общество будущего, как будут производиться материальные блага при коммунизме. Апокалипсис, конечно, даже и не мог ставить вопросы производственного характера, однако он очень мало, невнятно и в самом общем виде поведал о том, что произойдет в его мифологическом будущем, что ждет там людей. Но о двух чрезвычайно важных вещах Апокалипсис, частично повторяя некоторые положения из других новозаветных книг, все-таки рассказал: в грядущем царстве не будет сатаны, т. е. сил, творящих зло и несправедливость, и смерти. Именно этого и ждали верующие.
Об отдаленнейшем будущем человечества принципиально не может быть дан вразумительный и тем более развернутый ответ: об этом никто ничего не знает. Хотя, разумеется, всегда найдутся самозваные или призванные пророки, которым якобы все известно. Одно, наверное, не должно вызывать сомнений, а именно неистребимая способность человечества к мифотворчеству, поскольку оно выполняет важнейшую функцию защиты и дарует людям надежду.
Откровение Иоанна Богослова утверждает очистительное, освещающее воздействие мифологических представлений о конце времен, преодолении земных страстей и желаний через веру и слово, апокалиптику как путь к пониманию и спасению.
Не только как последняя книга Библии, но и как весьма значительное религиозное произведение, Откровение пытается покончить с временным и ввести в вечность, отвечая на вопрос, который от начала ставился человеком: что будет после сего. Откровение желает сотворить конечный и полный суд над злом, тьмою, смертью, страданиями, сатаной. Оно возвещает о времени, которое придет, о втором пришествии Иисуса, когда сбудутся все ветхозаветные и новозаветные пророчества. Но это не история христианской церкви, и тем более еврейского народа. Оно претендует на то, чтобы быть историей всего человечества, никак не меньше, но историей не в плане хронологического изложения событий, а как судьбы мира и людей. Христос предстает в книге и как абсолютное совершенство, и как грозная и карающая сила. Это — его полное и беспрекословное торжество, он не только восседает одесную Бога-отца, он фактически становится равным ему во всем. Ангелы, власти и силы покорились Христу и преклонились перед ним.
Откровение Иоанна Богослова представляет собой попытку глобального мифологического осмысления судьбы человечества и его сверхдальних перспектив, соединяя в себе элементы религии (в первую очередь) и художественного творчества. Такое соединение придало книге убедительность, образность, эмоциональность, в ней проявилась особая изощренная техника аллегорической интерпретации. Однако в отличие от других мифологических творений Апокалипсис не бессознательное, а скорее сознательное сочинение, выполненное по вполне определенному, как сказали бы сейчас, социальному заказу. Это сочинение нельзя назвать исключительно мифологическим, поскольку в его начальных главах говорится о вполне земных делах вполне земной церкви. В нем нет нагромождения неорганизованных спутанных идей: текст прекрасно структурирован и поэтапно приводит к главной идее: вечному блаженному царству и наказанию нечестивцев и отступников. Текст книги сжат и лаконичен, а в глубине повествования всегда схватка и борьба, острое столкновение и изобличение врага, его поражение и уничтожение. Поэтому мир Откровения не просто драматичен, а трагичен. Все, что бы ни находилось здесь в поле зрения, до краев наполнено радостью, ликованием либо, напротив, горем, несчастьем, смертью.
Откровение Иоанна Богослова — одна из великих книг человечества.
По-разному можно представить себе дальнейшее движение человечества. Достаточно простая и в то же время утопическая гипотеза заключается в том, что оно движется от первобытной дикости к сияющим высотам цивилизованности, когда не будет социальных конфликтов и все люди заживут в полном достатке, мире и братстве, а технические и научные достижения будут подчинены исключительно задачам обеспечения их процветания и счастья. Однако такое предположение полностью надумано, и вся история человечества, в том числе современная, не дает никаких оснований считать, что его ожидает лишь такое светлейшее будущее.
Социальные конфликты никогда не исчезнут, и не столько потому, что они, как полагал марксизм, являются двигателями прогресса. Конфликты вечны, поскольку всегда найдутся люди и группы людей, которые по каким-то вопросам или поводам обязательно станут бороться друг с другом, поскольку совпадение их позиций никак невозможно. Научные и технические достижения будут постоянно умножаться, но нет никаких гарантий, что это пойдет только на пользу обществу, а не на его разрушение: во всяком случае, наличие современного оружия и возможности его применения свидетельствуют как раз об этом. Но скорее всего не произойдет ни окончательного крушения цивилизации, ни уничтожения рода людей, им не позволит это инстинкт самосохранения, и неизменно найдутся такие, которые будут думать об их спасении. Люди всегда были и будут счастливы и несчастны, благополучны и раздавлены горем, страдающими и радующимися, теряющими смысл жизни и обретающими его, страшащимися одиночества и убегающими от свободы, они во все времена умирали и несмотря ни на что надеялись на спасение и бессмертие. Но по сравнению с пещерной первобытностью во все последующие эпохи это будет происходить (и происходило) по-разному, в разных формах и обличиях, с разными социальными и индивидуальными последствиями.
Но финал скорее всего не наступит никогда, и не только в том смысле, что человечество прекратится. Не станет христианского царства божьего или марксистского коммунизма, ни любой иной утопии, которая в общем-то означает, согласно доктрине, прекращение какого-либо движения вперед. Именно движение и сохранится, каждый раз открывая новые перспективы и сверхдальние миры. Построение новых утопий тоже движение, но духовное, т. е. виртуальное. Их создание — любимейшее занятие человека, его он не оставит ни в коем случае.
Человек всегда ощущал, что центр тяжести подлинной жизни для него может переместиться в иной, будущий мир. Поэтому он часто проходит через жизнь этого мира со взором, обращенным в бесконечную и неизъяснимую даль, стараясь прикоснуться к ее тайнам. Он чувствует, что ничто не завершено, но мечтает о завершении, причем, конечно, только благополучном, он знает, что мир не прозрачен, но хотел бы видеть его предельно ясным и доступным для понимания, он видит, что окружен тайными знаками и символами, а поэтому полагает, что они свидетельствуют о чем-то совершающемся в глубине, что все вешнее есть лишь отдаленное проявление внутреннего. По такой же схеме он воспринимает и оценивает будущее и сверхбудущее, не понимая, что они есть проекция его переживаний и состояний его психики, отображение его внутренней жизни.
Разумеется, в современном мире нет недостатка в прогнозах о грядущих бедах, ожидающих
