почетный пост Великого Инквизитора может занимать демон! Я никогда не видела их раньше, даже на иллюстрациях в книгах, но сразу поняла, кто передо мной. Темная кожа, подозреваю, что красного оттенка, без нормального освещения точнее не понять. У желтых глаз, делавших похожими Эспиносу на рептилию, кожа огрубела и потрескалась, образуя глубокие складки. Лицо какое-то плоское, то же отсутствие носа, как и у орков, нет ресниц и бровей. Шевелюры тоже нет, уши заостренные, мочки странной каплевидной формы. Зато темные рога, отдающие металлическим блеском, были роскошны. Их было два, в форме полукруга. Они чуть изгибались на концах, как у быков и хищно целились прямо в сторону предполагаемого противника.
Дав нам, немного времени, чтобы налюбоваться на него, Эспиноса встал на ноги. Мой взгляд упал на его ступни, обутые в высокие сапоги размера сорок седьмого, не меньше. Места в такой огромной, как мне казалось спальне, тут же катастрофически стало мало. Как при таких данных он больше ста лет умудрялся скрывать свое истинное лицо или… все в курсе, но молчат, делая вид что так и надо?
- Самаэль, невесту свою придержи, - грубым басом выдал главный инквизитор, - мне кажется, она сейчас упадет в обморок.
Надо же, чарующий баритон тоже оказался фикцией.
- Не стоит, я держусь, - заверила я мужчин бесцветным голосом и присела обратно на кровать, - это мало для того, чтобы выбить почву у меня из-под ног. А… кто-нибудь еще знает?
- Высший Совет Святой Инквизиции, они же преподаватели в Школе, ну и Гаспар, конечно. Ему нельзя было не сказать об этом, иначе он бы не смог присматривать за тобой с учетом всех особенностей. К сожалению, я не сразу узнал, что Лукос выдернул тебя из другого мира. Таиса сделала ошибку, не рассказав мне об этом сразу.
Вот это уже больше походит на то, что выбивает почву из-под ног. Сразу, да так, что потом и не встанешь.
- Вы знакомы с моей матерью?
Демон очаровательно улыбнулся, даже ямочки на щеках появились. Что-то алое вспыхнуло у него во рту, и я заворожено уставилась на длинный раздвоенный язык.
- Более чем. Это ведь не твой прадед познакомил нас: так получилось. Она не должна была забеременеть, но тут же подсуетился Лукос, о чем я даже не подразумевал. А Таиса была почему-то уверенна, что я непременно участвовал в ритуале! Вот она и сбежала не только от Лукоса, но и от меня. Была назначена свадьба, на которую Таиса не пришла и с тех пор мы общаемся только по поводу тебя. У нее твой характер. Один раз заденешь и все, что-то доказывать бесполезно…
Самаэль бросил в мою сторону опасливый взгляд, увидел, как я замерла с раскрытым ртом, и выдал наше общее предположение:
- Ателар фон Вальдинг?
- Не люблю это имя… Так меня действительно звали… когда-то. Надеюсь, не надо объяснять, что, несмотря на произошедшие ситуации, я не хочу вреда собственной дочери?
Мы молчали, усевшись рядышком, как нахохлившиеся воробьи в преддверии холодов. Ателар или Эспиноса, мне уже все равно кого и как называть, задумчиво покосился на оставленные пустые чашки из-под чая. Пожевав мясистые губы, он выхватил темную пыльную бутыль с красной печатью прямо из воздуха. Только сейчас я обратила внимание на то, что на его руках были перчатки из очень тонкой кожи. И как он не пытался откупорить бутылку, из-за них у демона ничего не получалось. Наконец ему все это надоело, и он быстро снял ненужную деталь гардероба. После чего сразу же ловко поддел пробку длинным загнутым когтем.
Едва у демона получилось то, что он задумывал, Ателар кивнул в нашу сторону:
- Будете? Красное, из погребов виконтессы Таисы Эрве. За знакомство.
Замечательно. Мало того что руководитель Святой Инквизиции самый настоящий высший демон, так он еще и мелкий воришка.
Самаэль натужно закашлялся.
- Ну, не каждый день я знакомлюсь с будущим свекром…
- Со свекром демоном, - мрачно добавила я, размышляя об абсурдности своей жизни.
И раньше-то все было не как у людей, а теперь и подавно!
- Со свекром инквизитором, - вдруг развеселился Самаэль, но как по мне, это была уже нервная реакция.
- С Великим Инквизитором, - без тени улыбки произнес Эспиноса, напомнив, что проблемы только-только начинаются.
Он разлил красное вино по чашкам, раздал нам, а сам вернулся обратно в кресло с початой бутылью.
- Я хочу знать все с самого начала.
Эспиноса хотел отшутиться, но посмотрел в мое серьезное лицо и не стал рисковать.
- Тот мир, откуда я пришел, совсем не похож на этот, Хаадрад… Он темный, там всегда шумно, очень тесно и невыносимо жарко. Это не та жизнь, о которой вы имеете представление и должны что-то знать. Мы существуем, беря силы в муках и, если кому и удается вырваться, никакой зависти к нему нет. Те демоны обречены.
Чем больше говорил Великий Инквизитор, тем больше я приходила в ужас. Сколько же еще в жизни неизведанного и такого, что имеет совсем иную природу, чем мы привыкли. Везде маски, нелепые декорации и все делают вид, что игра по непонятным правилам — это нормальное явление.
Демоны попадали в другие миры через разрывы в пространстве и если не находили себе тело-хозяина и не цеплялись к нему, как паразиты, то погибали в течение суток. Других к тому миру призывали сами маги, сумев расшифровать имя и номер в сложной демонической иерархии. С помощью заклятья такие демоны получали защиту и могли жить, не паразитируя, беря силы из внешних источников. Единственное «но»: они становились рабами и полностью зависели от желаний мага.
Эспиносе в каком-то смысле повезло. Маг, который отыскал к нему ключик, вызвал его и что-то напутал с ритуалом привязки. В итоге незадачливый маг остался без верного помощника и подозреваю, что без жизни тоже, а демон получил возможность жить в другом мире и ни в ком не нуждаться. Несколько лет Эспиноса просто блуждал, наслаждаясь неожиданно свалившейся на него свободой, пока, в конце концов, не понял, что ему это надоело.
Будучи высшим демоном, он имел непреодолимую тягу к информации, причем ему было все равно, какого она рода. Главное, чтобы ее было много. Облазив самые крупные мировые библиотеки, он остановился на закрытых архивах Святой Инквизиции. Некоторое время Эспиноса морально страдал, понимая, что соваться туда демону – то чистой воды самоубийство. Но страсть была сильней, и разум не мог
