я фонтанировала идеями, а сегодня подсматриваю за чужими творениями, подглядываю, срисовываю. «Просто Я» несёт колоссальные убытки на радость моему фиктивному мужу. Ведь я ничего не создаю и соответственно не продаю. А многоуважаемый Алексей Владимирович спит и видит, как я окончательно и бесповоротно разорюсь, перестану заниматься этой своей «блажью», растворюсь в нём и буду полностью от него зависеть. И он ни капельки не верит в меня, в моё дело. А кроме него да Береславы у меня никого и нет. Я вышла замуж, пусть и фиктивно, но обрела мужа, свекровь, семью и при этом стала крайне одинока и… не уверена в себе. А когда в тебя никто не верит — очень легко быстро скатиться вниз и потерпеть фиаско в любом деле. Но сегодня мне необычайно повезло, возможно небеса наконец-то услышали мои мольбы о помощи. Я познакомилась с чудесной женщиной, доброй, понимающей и вдохновляющей. Маргарита Эдуардовна Ротенберг — утончённая, грациозная немка, настоящая фрау. Она — не чета нашим русским необразованным, безвкусным тётушкам. С ней я смогла наговориться вдоволь, как с собой. В Маргарите я увидела родственную душу. Но, по правде говоря, она диаметрально не похожа на меня. Фрау Ротенберг обладает теми качествами, коих мне не достаёт: решительность, непоколебимость, твёрдость, бесстрашие, наглость, алчность, страсть… А я через пару месяцев после замужества стала бесстрастна к себе, к собственной жизни, даже к мужу…фиктивному мужу. Нет, я всё ещё люблю Алексея, но угольки моей страсти почти догорели дотла. Я и забыла, какой была страстной и жадной до жизни. Если бы можно было отмотать плёнку моей жизни назад! Если бы я в тот злополучный день 5 октября 2008 не встретила Корфа и потом не вышла за него замуж… Но мы имеем — что имеем. И если бы — не считается. Видимо, я по жизни где-то очень нагрешила, раз судьба мне приготовила такое уничижительное испытание как фиктивный брак с Алексеем Владимировичем.»
Я не верил своим глазам и перечитывал строчку за строчкой снова и снова. Прочитанное было за гранью моего понимания, потому что… Во-первых, в первые пару месяцев нашего брака я не отказывал себе в удовольствии сблизиться с Вероникой и относительно достаточно тепло к ней… И отсылка на это в записи дневника полностью противоречила действительности. Во-вторых, текст определённо был свежим, местами даже виднелись подтёки чернил. Смысл, содержание записи не походили на почерк и манеру изложения мысли Ники, разительно отличаясь от всего остального, что я читал ранее. Очередная тень сомнения и недоверия пробежала около меня словно чёрная кошка. И я с досадой осознал, что кто-то за мою жену сделал новую запись…для меня. И писал он или она о том, что мы только сегодня обсуждали с Маргаритой и Илларионом в отделении, и кроме нас троих никто ничего не знал. На своего мстителя я даже не думал, потому что ему было бы ни к чему заморачиваться с «подделкой» записей в дневнике моей жены, он казался мне более оригинальным и не способным на мелкие пакости. К тому же в том, чтобы написать за Никулю новую мысль и оставить мне на прочтение, не было никакого смысла, меня это нисколько не пугало, а лишь напрягало. А вот для Марго данная заметка в дневнике служила алиби и обеляла в моих глазах. Дабы не загонять себя в угол собственных бессмысленных рассуждений, я сразу решил обсудить ситуацию с Лёвушкиным, и прихватив личный дневник Вероники, стремительно направился вниз. Я вошёл в гостиную, где оставил Олега говорить с Илларионом, ровно в тот момент, когда майор грозно закричал.
— Вишня, ты хорошо меня понял?!
— Да, я сделаю всё, что ты сказал.
— Вот и славно, умница. А то заладил: не буду, не хочу. Сделаешь, как миленький, я прослежу, учти.
Я не мог больше ждать, пока вдоволь наговорятся Лёвушкин и Вишний, и бесцеременно прервал их.
— Илларион, я не могу медлить ни минуты. Нам срочно надо увидеться. Я узнал кое-что важное по делу.
— Здравствуйте, я ваша тётя! Алексей, ты бы хоть предупреждал о своём появлении. С тобой заикой можно стать.
— Господа, надеюсь, вы до всего договорились, у вас было предостаточно времени для этого. А вот мой вопрос горит.
— Пожар, говоришь, мне уже вызывать пожарных с огнетушителями?
— Мне не до шуток. Лёвушкин, я нашёл новую улику…против Маргариты.
— Herrgott! Опять ты её в чём-то подозреваешь?!
— Я посмотрю, ты делаешь успехи в изучении немецкого языка.
— Какие успехи, набрался пары слов от Марго, вот и использую по назначению. — В голове мелькнула мысль, что я видел у Ларри дома самоучитель немецкого языка, но тотчас же улетучилась. — Ну-ну. И мои подозрения небезосновательны на сей раз, поверь мне.
— Вези свои улики-доказательства, жду тебя с нетерпением и надеюсь, что твои попытки очернить фрау Ротенберг не из-за личной неприязни. Олег, а с тобой мы на связи, не боись, прорвёмся.
Глава 40
Я настолько спешил, что чуть не запер Вишнего у себя дома, он едва успел выскочить за мной, на ходу натягивая верхнюю одежду.
— Старик, ну ты газанул, переведи хоть дыхание. Никуда твой Лёвушкин не убежит.
— Олежка, пожалуй, ты прав. Что-то я разгорячился, поторопился.
— Чего стряслось то?
— Всё потом, как выясним точно, не хочу слова бросать на ветер.
— Как знаешь. Подбросишь до города?
— Не вопрос. Конечно, домчу тебя. Могу и в офис отвезти, или куда ты собираешься? А где твоя маздочка?
— Моя ласточка-маздочка в сервисе, двигатель полетел. Поэтому временно я пополнил ряды пешеходов.
— Аааа, нам иногда стоит походить по земле и спуститься со своих небес.
Уже, когда мы ехали в город на моей машине, я продолжил разговор с Олегом.
— Удивительно. Вы с майором знакомы недавно, он тебя недолюбливал всегда, а ты позволяешь ему называть себя Вишней. К тебе ведь так только близкие обращаются. — Мой зам нервно сглотнул и ослабил затянутый шарф на шее.
— Эммм, ты по-своему прав, но в данном случае я сделал исключение. Илларион Львович — классный мужик, человек своего дела, вызвался мне помочь.
— Ага, и ты как желешка растаял? — Я нервно засмеялся. — Впрочем, моё дело — сторона. Вы — мальчики большие, сами как-нибудь разберётесь, кто и как кого именовать может.
— Алексей, Алекс… Останови машину.
— Что? Что случилось? Тебе плохо?
— Нет, но я должен тебе сказать одну вещь… Не знаю, как ты воспримешь информацию. Лучше притормози.
Я остановил машину, а сам покрылся испариной и выжидательно посмотрел на Олега.
— Я
