смотрел на меня с теплотой. Его взгляд, который прежде был мягким, сейчас стал пронзающим. Он сделал так, как делал это Гортей – приложил ладонь к моему лбу. Но я не чувствовал даже тепла, не говоря уж об опаляющем жаре. Фетаад свел брови к переносице. Я чувствовал, как он напрягся, видел, как его губы сжались в тонкую линию. Но ничего не происходило.
– Бездарь, – сказал Гортей.
Он встал со своего излюбленного места, подошел к нам, жестко взял Фетаада за запястье и убрал руку от моего лба.
– Не стоило тебе занимать человеческое тело. Теперь ты пытаешься напрячь мышцы, а не разум. Ты стал в тысячи раз слабее, чем был прежде.
Гортей приложил свою ладонь к моему лбу. И теперь я почувствовал. Это было не жжение, которое мне приходилось испытывать при постановке новых полос. Убирание клейма – процесс щекотный. Мне очень захотелось почесать лоб, но только рука демона не давала к нему добраться. Я кусал губы, чтобы не рассмеяться. Когда это неприятное чувство иссякло, демон убрал руку. Я тут же ощупал лоб – никаких шрамов, ни одного клейма. Сейчас я могу сбежать.
– Не можешь, Ниортан, – сказал Фетаад. – Что дальше, учитель?
– Теперь нужно покончить с его внутренним миром.
– Что это значит? – спросил я.
Мне вовсе не хотелось, чтобы тот огромный океан навсегда исчез.
– Понял, – сказал Фетаад.
Он призвал зеленую дверь. Они как будто меня и не слышали, как будто и не читали мыслей.
– Смотри, показываю в первый и в последний раз, – сказал Гортей. – Сейчас я запечатаю его внутренний мир, и он навсегда потеряет память о человеческой жизни.
– Нет! – вскрикнул я и, расставив руки, встал между Гортеем и дверью.
Но в этот раз искуситель не стоял на моей стороне. Он достаточно жестко взял меня за руку и оттащил. Я пытался вырваться, хотел остановить Гортея. Но Фетаад теперь меня не слушал.
– Смотри, – сказал Гортей.
В его руке появился ярко-красный сгусток непонятной субстанции. Он переливался, колыхался, и был похож на тот огонь, что горит в камине. Он менял форму, вытягивался в длину и принимал форму цепи. Теперь я видел, что это действительно огненная цепь. И это не тот огонь, который я видел на Алкеоне. Он отличается хотя бы цветом. По мере того, как вытягивалась цепь, Гортей наматывал ее вокруг двери. Я даже испугался, что та может загореться.
Что это за дверь?
Нет, нельзя. Я не должен забывать. Нужно за что-то зацепиться.
Дверь. Океан.
– Крутишь до тех пор, пока его голова не опустеет, – говорил незнакомец, наматывая огненную цепь на непонятную дверь.
Его ботинки странно звенели при ходьбе.
Океан. Рыбки.
– И сколько обычно мотков получается? – спросил другой незнакомец.
Сестра. Клятва. Океан. Рыбки.
– У всех по-разному, зависит от силы мысли владельца. На этого, думаю, уйдет немало.
Клятва. Клятва. Клятва.
– Почти все.
Клятва.
– Он все еще думает… Нет, что же я делаю…
Клятва.
– Поздно уже одумываться, ученик. Ты сделал то, что считал нужным и правильным.
– Я не хотел этого! Я не хотел! Ниортан! Ниортан, слушай меня! Не забывай!
Клятва.
– Он слышит, но не слушает. Не пытайся.
Клятва.
– Как все исправить?!
– Поздно.
