глубокое уважение в глазах иглотерапевта, к которому было очень трудно записаться.
И вот сейчас его опять показывают по телевизору из Испании, где он установил три рекорда мира с головоломным результатом. И сейчас отвечает на вопросы прессы на отличном английском и не менее отличном испанском не посвящая, что знает еще, как минимум 4 языка восточной группы. Достойный молодой человек – подумала графиня Ксения и выключила телевизор.
Глава 8
Предложение.
Макс только поздно вечером добрался до Мадрида. До Барселоны было бы ближе, но оттуда Аэрофлот пока не летал. Да и консульства там еще не было. Здание под него купили уже российские власти во времена Ельцина. В той жизни из всей старой Европы Максу ближе всего были Барселона и Флоренция. Рим ассоциировался с развалинами и постоянным гвалтом и суетой. Париж с собачьим говном на улицах и арабами. Берлин был безлик после войны. Амстердам – с кофе-шопами и запахом анаши. Лондон не Европа – имперская столица, которая перестала ею быть и вобрала в себя сотни тысяч беженцев из колоний. Там был и индусский район, и пакистанский, и китайский. Отдельно жили белые беженцы из ЮАР и евреи из Бейрута, и приближенные свергнутого шаха Ирана. А также шейхи из Эмиратов и Кувейта, Аравии и Бахрейна, вспухшие от нефти и растаскивающие свои и чужие деньги по британским оффшорам через операции в Сити. Пожалуй, еще оставалась Вена, но Макс не знал немецкий и там чувствовал себя туристом. Когда в немецкой глубинке он остановился, чтобы спросить где тут заправка - не знающие никакого языка кроме немецкого местные бюргеры указали ему направление на «штуцер-танк» он понял, что не смог бы жить в Германии. Хотя масса его знакомых прекрасно там освоились. Испанцы всегда шутили: «todos los alemanes tienen una cabeza cuadrada» (у всех немцев квадратная голова), что потом подхватили и китайцы. Правда Макс всегда уважал немецких инженеров. Немецкие «дипломированные инженеры» становой хребет германской промышленности.
Вернув машину на стоянку у вокзала Аточа, Макс тут же у вокзала нашел отель и завалился спать. Много часов за рулем подвымотали его. И уже утром после завтрака он двинул в аэропорт к рейсу на Москву. Подтвердив билет увидел, что до регистрации еще часа два пошел искать кофейню. Купив свежую прессу сел за столик потягивая кафе кон лече (кофе с молоком, где полчашки был крепкий кофе и половина горячее молоко)начал читать. Незаметно кофе кончился и едва Макс встал, как столкнулся с мужиком в светлом костюме с бабочкой вместо галстука. Тот извинился на английском и тут же спросил, - Господин Юсупов, если не ошибаюсь?.
- Да верно, мы разве знакомы? – поднял брови Макс.
- Ну вас то не узнать было бы трудно! – рассмеялся незнакомец, - все газеты написали восторженные статьи про «русскую субмарину». Я Джек Каллахен – протянул руку он. Нью-Йорк Таймс.
Прононс у него техасский. На ньюйоркца не тянет, - подумал Макс. - Что этому говнюку надо?
- Ну меня вы и так знаете, - пожал ему руку Макс.
- Да вас уже весь мир знает, - улыбнулся типично американской улыбкой Джек. – Побил все рекорды и ушел из спорта на взлете. Вы легенда!
- Я уже объяснил все на пресс-конференции, - заметил Макс. – нет стимулов продолжать плавать. Пара моих рекордов простоят лет 10, а может и больше. Убивать здоровье на интенсиве за еще сотые доли секунды не имеет смысла. Для меня во всяком случае.
- Да я был на ней, - ответил Джек. Намерены перейти на тренерскую работу?
- О нет, это точно не моё. – поднял руки Макс. Консультировать буду, но не более. Да и работа у меня есть. Она вполне меня обеспечивает и устраивает.
- Вы о вашем увлечении иглорефлексотерапией? – качнул головой Джек.
- Это не увлечение, - господин Каллахен, - это работа. У меня своя практика. И я дипломированный специалист. – возразил Макс.
- Просто Джек , - отмахнулся он. А разве в коммунистической России разрешена частная практика? – удивленно спросил Джек.
- В некоторых случаях – да, - как у нас и например, гомеопаты тоже под это подпадают, - уточнил Макс. – нас очень мало и наши услуги не востребованы государственным протоколом. Подготовка точечная и нет достаточного количества учителей или как с гомеопатами – отсутствие школы. После революции множество гомеопатов уехало из страны и официальная медицина их не приветствовала.
- Зато в Америке их полно, - хохотнул Джек, - даже целая ассоциация есть. Но и у нас они с официальной медициной не ладят. Слишком разные подходы.
- Ну да, трудно объяснить линейному врачу общей практики как сотая доля грамма активного вещества может обратить вспять воспаление, - улыбнулся Макс, - лучше выписать кучу антибиотиков широкого спектра и болеутоляющих. А потом, для подавления чувства тревоги еще и транквилизаторов. И все довольны. Фармкомпании продали лекарства, страховые точно зная стоимость лечения, пролоббировали принятие протоколов лечения, пациент счастлив приняв успокоительное и линейный врач своим пэй-чеком. Идиллия! – закончил Макс.
- Откуда такие познания у молодого человека? – удивился Джек. – вы очень точно описали нашу систему. Все делают деньги, а платит за это обыватель. Но вы
