четверым! Вечером — все к колдуну пойдёте!
— Я не пойду! — огрызнулся Незур.
— Ты на руки в следующий раз встанешь и пойдёшь, куда я сказал! Глухарь тупоголовый!
Я орал с удовольствием, наверное, во мне спал нереализованный актёрский талант. И голос у Йорда оказался подходящим — утром в сыром воздухе получалось очень бодро и раскатисто.
Мне нужно было запихать всех четверых в юрту Нишая, чтобы он наложил на них печати. И я обставлял это как наказание. Пусть только попробуют отвертеться — притащу силой.
Похоже, я угадал, и наказания, которые мог наложить колдун, были у вайгальцев в ходу. Стражники аж побелели от страха, а Незур покраснел. Только Касан молча пережидал начальственный гнев.
Я видел, что он не верит в мои угрозы. Воины всего лишь слетали поохотиться. А пленника упустили стражники — им и отвечать.
От моего рёва в мальчишеской юрте зашевелился входной войлок, и высунулась голова Багая.
— А ну, беги сюда! — крикнул я.
Багай — он был не из трусливых — не побежал, конечно. Но подошёл — интересно же, чего это с утра такой ор у начальства прорезался?
— Байсур сегодня ещё лежать будет, — сказал я. — Колдун его лечил ночью, но кости растут долго. Мне нужен старший, и, на время болезни Байсура, я назначаю тебя.
Багай открыл было рот, чтобы возразить, но я не дал ему такой возможности.
— Организуй двоих с мешками к реке! Там туша марала — будет вам завтрак.
Я смерил взглядом обоих стражников: проспали они оба, значит, без разницы кого отправлять.
— Ты! — я ткнул пальцем. — С мальчишками пойдёшь! Смотри в оба! Пленник мог быть не один, вдруг тут их целая банда? Потыкают стрелами — будешь знать!
— Двоих мало! — нагло сказал Багай.
— Туша там не вся, хватит двоих, — отрезал я. — А не сможете унести — вот этот… гм, стражник вам поможет. Понял? — повернулся я к долбодятлу.
— Да по-онял, — протянул тот, понимая, что теперь не отвертишься, придётся мешки таскать.
— Отвечать надо: «Так точно!» — нахмурился я. — Как зовут-то тебя, я забыл?
— Икран.
— Ну вот, Икран. Помоги мальчишкам. И проследи, чтобы не поубивали их местные. Есть тут местные, я чую.
Багай посмотрел на меня с сомнением. Развернулся.
— Стоять! — велел я. — Сам к реке не ходи, выбери двоих покрепче. Разбуди Тоша, чтобы организовал завтрак. А мне позови Бурку. Теперь иди.
— Так за водой ещё надо к реке, — сказал Багай, разглядывая меня безо всякого пиетета.
— Хорошо, — согласился я. — Четверо пусть идут. Только смотрите в оба.
Парень почесал всколоченный затылок и ушёл озадаченный.
«Баню бы пацанам надо устроить, — подумал я. — Грязные как черти».
Я понимал, что веду себя совсем иначе, чем Йорд. Ну так всё равно мы его запечатаем, найдём подход. И будет такой командир, какого мне тут не хватает.
Мальчишки, видно, проснулись все, просто не выходили из юрты. Багай тут же выгнал наружу всю эту вольницу. Разослал их — кого за дровами, кого к реке — за водой и мясом, кого с Тошем за ячменём и маслом.
Толстяк Шонк — тоже не спал, только высовываться боялся. Орал я всё-таки здорово, отвёл душу. Теперь можно было и посидеть у костра, посмотреть, как другие работают.
Жизнь в лагере закипела. Мальчишки принесли воду — Багай сообразил, что к реке за ней идти необязательно, рядом было довольно много ручьев.
У воинов вода была набрана с вечера. Они переглядываясь разбудили костёр, мелко-мелко нарезали в наш котёл маральего сала и потрохов, измышляя какое-то хитрое варево, чтобы задобрить меня и успокоить.
В котле уже забурлило во всю, и запах побежал аппетитный, а мальчишки только воды принесли. И оглядывались на нас с завистью.
Захлопали крылья — вернулись с кормёжки волки-ветераны, что улетали под вечер. Теперь у нас прибавилось «охранников», и я слегка успокоился.
Надо было проговорить с Буркой, чтобы волки ждали утром, пока прилетят товарищи. Будь в лагере волки — пленник бы не сбежал.
Я вспомнил, что попросил Багая позвать волка. Оглянулся и заметил, как один из мальчишек стоит возле юрты колдуна, не решаясь туда заглянуть.
Ах, ты ж, ворона я сонная! Бурка ж там и уснул рядом с Шасти! И мальчишки об этом, видимо знали.
Парень мялся, не решаясь войти в юрту страшного колдуна. Но пока я размышлял — помочь ему, или дать волколаку ещё поспать, Бурка выбрался сам.
Он был помятый, вялый. Но верно услышал или почуял мальчишку. Потому что подошёл к нему, спросил что-то. И зевая поплёлся ко мне.
Я вытащил из мешка кусок сырой маральей печёнки — Бурке на завтрак. Он любит, наверное, маралятинку побольше баранины.
Незур зыркнул на меня и заторопил стражника, помешивающего варево. Видно решил, что я сейчас за сырое примусь.
— Проверь! — велел он. — Маралуха молодая совсем, может, сварилось?
Стражник поддел ножом кусочек мяса, сунул в рот, прожевал.
— Ну как? — спросил я. — Долго ещё?
Пахло вкусно, волки вернулись — пора было уже расслабиться и поесть, раз поспать не светит.
— Думаю, можно уже, — закивал стражник. — Сейчас я сердце ещё попробую, оно пожёстче…
Он облизнулся, подцепил ножом кусочек мяса и потянул в рот, но Бурка, уже дотащившийся до меня, вдруг с рычанием выбил у него нож.
— Нельзя есть! — предупредил моё недоумение волколак. — Там аконит и красный камень! Сделай, чтобы его вырвало!
Бурка обернулся и прыжками кинулся к большому мальчишескому котлу, куда уже налили воды.
Стражник обалдело посмотрел на меня и схватился за живот.
— Воды! — крикнул я
